Богомолов нашел незаконнорожденного сына Марка Захарова
Надо сказать, что Москва ждала работу Константина Юрьевича, заинтригованная тем, что другой Константин Юрьевич — Хабенский — первым в сезоне представил «Чайку» у себя в театре в Камергерском переулке. Ждала ответа и не без азарта (и не без злорадства) делала ставки, насколько радикальным окажется Богомолов в прочтении Чехова. Может, Аркадину сделает трансгендером, а писателю Тригорину в пару придаст интеллектуала Дорна из глубинки? Однако Богомолов всех удивил и не стал потакать порочной моде. Удивил — и это мягко сказано для постановки, которую в большей степени можно назвать для него программной.
Лидер театра (не только в локальном, но и в расширительном смысле) пошел от Чехова и за Чеховым, особым образом работая с текстом. Богомолов капитально не переписывает автора, как в случае с «Новой Оптимистической», а вписывает свой текст в чеховский. По фразам, по словам, начиная или заканчивая чеховскую фразу по-своему, упрощая ее на словах, но не в сути. Наконец, играет фразами, пародируя самого Чехова.
Так, в первой же сцене, которая начинается у Антона Павловича с диалога Маши и учителя Медведенко фразой, давно ставшей мемом: «Почему вы все время ходите в черном?», Полина Андреевна походя с недовольством бросает учителю: «Почему вы все время ходите голым?» — «Я не хожу голый. Вы же знаете, что я хожу в шортах и всегда хожу босиком». И уже обращаясь к дочери будущей тещи — Маше:
— А вы всегда в черном. Чего вы ходите всегда в черном?
— Это траур по моей жизни.
— Отчего? Не понимаю. Вы здоровая. У отца вашего пенсия. Если уж на то пошло — мне гораздо тяжелее, чем вам. Я получаю всего 53 рубля в месяц, а все же мне на все хватает.
— Дело не в деньгах. И бедняк может быть счастлив, — говорит Маша, на что получает в ответ: мол, «это в теории, а на практике выходит так: я, две сестры и братишка, и всего 53 рубля. И при том кроме физкультуры я еще веду НВП и труд. И 53 рубля. Есть-пить надо, к чаю сахару надо, и кефир — вот тут и вертись». Кефир вместо табаку плюс НВП с уроками труда приросли к классическому тексту.
И тридцатку Богомолов набросил учителю: ведь на 23 рубля в середине 80-х семья ну никак не могла прожить в Советском Союзе. Именно в СССР перестроечного периода (1986–1989) Константин Богомолов переносит сюжет «Чайки» с ее персонажами. Тем временем тронута и декорация Ларисы Ломакиной, которая всегда идеально материализует идеи режиссера в сценографии и костюмах. В «Чайке» на заднем плане — летний павильон из дерева цвета каштана, изящный и с виду вполне себе крепкий, но в отдельных деталях вот-вот пойдет сикось-накось. Как и вся страна, которая вроде бы еще крепка и нерушима, но ветер перемен… Пока только он дает понять: перемены будут.
Андрей Фомин (Дорн), Никита Лукин (Медведенко), Дарья Жовнер (Маша), Сергей Городничий (Треплев). Фото пресс-служба театра
Нет-нет, цоевских отчаянных «Мы ждем перемен» на сцене и в помине нет. Социальность тут за скобками. На сцене — искусство, театр и жизнь. Жизнь, кстати, не такая уж далекая, вполне узнаваемая в делах и лицах. Генрих Сапгир (ударение на последний слог) — «Индус? Кто этот Генрих Сапгир?» — интересуется Медведенко, читая афишу спектакля Константина Треплева. Тут же возникнут имена других шестидесятников, которых и не признает Треплев. Борец за новые формы радикален в своих оценках: «…Когда соберутся в московской квартире все эти Вознесенские, Эфросы, Тарковские — мертвецы с глазами кроликов… Они как тараканы рассыпаются по всем комнатам и до утра жрут, пьют, читают, сука, стихи. И я слоняюсь из комнаты в комнату — ничтожный, никому не известный. Терпят только потому, что я — ее сын. Кто я, что? Из ВГИКа выгнали по обстоятельствам, как говорится, от редакции не зависящим. Никаких талантов». И это только начало критики, казалось бы, незыблемых до сих пор художественных авторитетов.
Работая с текстом, Богомолов развивает биографии героев, лишь обозначенные у Чехова. Успех актрисы Аркадиной на провинциальной сцене по Чехову («как меня принимали в Харькове!») у Богомолова доведен почти до столичной славы: Ефремов каждый день уговаривает ее идти во МХАТ, но она не пойдет — еле отбрыкалась, потому что «Доронина с потрохами съест. И Галю обижать не хочу». Галю — то есть Волчек.
Аркадина — настоящая прима, которая не потерпит конкурентки рядом, даже если та неумеха и далеко не красавица — какая-то там Нина Заречная. Последняя гнала не лошадей, а велик, и грохнулась так, что играла спектакль перед Аркадиной со сбитыми в кровь коленками. Ну, тот самый, где «люди, львы, рогатые олени — все жизни угасли в результате страшной… ядерной катастрофы. На земле не осталось ни одного живого существа. Слой ядерного пепла закрывает небо, не давая пробиться солнечным лучам…» Но, актуализируя Чехова, Богомолов чуток к слову, к фразам классика, что дает ему неожиданное решение сцен. Так, в первом акте в сцене представления сочинения Треплева в исполнении Заречной открывается занавес, а там… пустые стулья. Хотя за минуту до этого звучали голоса, обсуждавшие старых советских актеров (Меркурьева и Черкасова), фильм «Кин-дза-дза» и др.
Но пустой зал и у Чехова — всего лишь сон начинающей актрисы. Наяву же все места в усадебном театре окажутся заняты, но текст про Меркурьева с Черкасовым, про «Кин-дза-дзу» и опоздавшую приму прозвучит живьем, пока Нина не выйдет на самодельные подмостки и не замрет в профиль к зрителям — на сцене и в зале. «Люди, львы, орлы и куропатки… Ядерный пепел… Души всех умерших — во мне одной: царя Соломона, Курта Кобейна, Генриха Сапгира, Троцкого и Бродского, Гитлера и последней пиявки…»
По ходу дела вскроются тайны рождения героев. Маша окажется дочерью Дорна, а вот отцом Треплева — некий Ширинкин: «Мой отец ведь Ширинкин — кстати, хороший был режиссер». Не всем известно, что это фамилия по отцу Марка Захарова, который при жизни думал о Богомолове как о своем преемнике в «Ленкоме».
Еще новости... «Могу себе позволить»: нестареющая Мария Киселева рассказала о своем рационе 09.12.2024 Ансамбль «Мелодия» и Нина Шацкая устроят в Кремле джазовую елку 09.12.2024 «Ты взойдешь, моя заря!»: годовщина со дня премьеры первой русской национальной оперы 09.12.2024 Стоимость впечатляет: 36-летняя Софья Эрнст похвасталась стильной шубкой 09.12.2024 Теперь официально: Седокова развелась с баскетболистом Тиммой 09.12.2024 Именинник Юрий Борисов получил престижную международную награду 09.12.2024 Как замедлить старение кожи при помощи питания 09.12.2024 Лера Кудрявцева поддержала Анну Asti после «слива» ее интимных фото 09.12.2024 Загрузить еще...Артисты — как опытные, так и дебютанты — все работают замечательно: Елизавета Базыкина (Аркадина), Сергей Городничий (Треплев), Андрей Фомин (Дорн), Дмитрий Куличков (Тригорин), Елена Степанян (Нина), Дарья Жовнер (Маша) и Никита Лукин (Медведенко), Александр Шумский (Шамраев), Александра Виноградова (Полина Андреевна) и приглашенный из МХТ Кирилл Трубецкой (Сорин).
Но в легком, остроумном тексте Богомолова, в том числе и с пародиями на королей интервью и пародий времен перестройки Урмаса Отта, Эльдара Рязанова, Александра Иванова, чем дальше, тем больше будет возникать горечи. Нет — боли. Хотя после монолога Треплева в последнем действии второго акта об «оттепели» уже казалось, что основной акцент спектакля носит чисто политический характер, и Константин к двум своим манифестам о современном либерализме присовокупит третий — о недавнем советском прошлом. «Да и не было никакой «оттепели». Ярость властей была игрушечной, и жертвы — картонными… Только когда молодость стала уходить, они (шестидесятники) успешно обменяли ее на «Волги», дачи в Переделкине и право кататься по миру в статусе официальных, выставочных советских неформалов…»
И тем не менее… Продолжение, обещанное нам в названии, станет в спектакле самым главным смыслом спектакля. Как и у Чехова, честный низвергатель авторитетов Треплев застрелится, а мать его снимется в кино у модного режиссера (внешне напомнил Звягинцева) и в интервью уже не капризным голосом звезды, а просто матери скажет: «Главное в искусстве — говорить правду. Только она приближает тебя к Богу. Сына нет, но пусть эта жертва послужит искусству». Музыку из главного перестроечного фильма «Покаяние» сменит почти дворовая советская «Плачет девочка в автомате». Ну, та, что «вся в слезах и губной помаде»… Кстати, на стихи Андрея Вознесенского.
Источник
Tags: КультураМоскваСвежий МКТеатр