Александр Лапин: Человек сегодня постепенно возвращается в полуживотное
Когда роман становится мультивселенной, герои книг “Крымский мост”, романы- эпопеи “Русский крест” и “Святые грешники” встречаются на страницах нового творения Александра Лапина. Обсудим роман “Копье Пересвета” с автором, писателем, публицистом и главным редактором издательского дома “Свободная пресса” Александром Лапиным.
Роман начинается удивительным образом, какие-то фантазийные вещи, а потом появляются известные всем вашим читателям герои, как вы сформировали эту концепцию и почему она именно такая в этом романе?
Это роман, который, во-первых, является продолжением романа “Крымский мост”, а во-вторых, он является окончанием моей большой работы, если хотите, эпопеей можно назвать её, которую я назвал Россиада, и как заключительная книга этой Россиады, он поэтому и начинается с каких-то космических видений, с космических судеб людей, с их реинкарнаций и прочих возрождений, потому что самый первый роман, который в этой эпопее должен стоять на первом месте – это “Страсть и бомба Лаврентия Берии”. И там тоже самое идёт эпическое начало космической одиссеи.
А эта заключительная часть, она перекликается с первой частью. Но так как все эти книги писались без определённого порядка, как Бог на душу положит, то сначала было написан “Русский крест”, потом “Книга живых”, потом Берия, Звёздные войны тоже начались с 4 эпизода, так что все в порядке. Если говорить о замысле целиком, то здесь все абсолютно логично, потому что, когда придёт момент и я издам эти книги в правильном порядке, как Россиаду, и тот, кто её будет читать, тот увидит, что все это связано в один космический узел, и касается не только частных историй, частных людей, живущих на Земле сегодня, а более масштабного космического бытия Земли и человечества.
Кто образы, которые вы использовали для связи реального мира, реальных персонажей и пласта мифологического, космологического. Один из них в заголовке – это Пересвет.
Я с большим уважением отношусь к буддизму и к теории реинкарнации, и верю в то, что это бывает и происходит. Поэтому мои образы – это образы людей, которые действительно жили и действовали в нашем мире. Это Александр I, цесаревич Алексей, инок Пересвет и прочие герои, которые в какой-то степени ощущают себя по мере осознавания своего, так сказать, жизненного состояния, по мере их собственного воодушевления или собственного прозрения, они начинают ощущать себя реинкарнациями этих героев.
По какому принципу вы именно их поставили в один ряд? Что их объединяет?
Их объединяет то, что они должны принести в жизнь человечества новую религию. Новое ответвление. Религия творчества – это отдельный разговор. Человек сегодня постепенно возвращается в полуживотное состояние от того, что у него очень хорошая, лёгкая жизнь становится, и то время, которое ему отведено для дальнейшего развития используется нерационально, а вот такое явление, как религия творчества должно подвигнуть людей к тому, чтобы освободившееся время было использовано правильно для того, чтобы они начали творить, и через это творение достигали высших духовных ценностей.
Если мы коснулись религии творчества, я не могу не уйти ещё в другую стезю. Вы, как писатель и как наставник писателей, как человек, который направляет их, реализовали себя ещё и в одном большом деле – в премии “Моя Россия”. Расскажите о ней. Мы знаем, что уже два раза вы поддерживали таким образом, вместе с Союзом писателей России молодых и не только авторов и поэтов, и писателей. Будет ли продолжение этой премии и какова миссия этой премии?
Это самый сложный вопрос. О миссии премии я как-то уже говорил, что это какой-то ориентир в литературном процессе, и этот ориентир в этом литературном процессе должен способствовать выявлению тенденций и поддерживать тех писателей, которые не принадлежат ни к кланам, ни к либеральным, ни к патриотическим, а те, кто действительно занимается литературой, а не самопиаром и продвижениями определённых пропагандистских идей.
Вот насколько я готов сказать о премии, будет она дальше или нет. Я думаю, что будет, но надо просто посмотреть, есть ли что-то такое новенькое, свеженькое, о чем стоит говорить, что определяет литературный процесс.
Сейчас много разных других премий, которые сегодня, скажем так, раздаются всем сёстрам по серьгам, не по литературным, по несколько другим принципам. Поэтому нужно посмотреть, что будет дальше в литературном процессе, а потом решать, когда и где и кому мы будем эти премии присуждать.
То есть ещё в начале этого года мы с вами обсуждали другую книгу. Теперь “Копье Пересвета”. И в принципе, я так посмотрела ваши последние годы, последние несколько лет вы издаёте либо по 2 книги в год, либо по 1, как это возможно?
А как возможно, когда некоторые наши писательницы пишут по 25 книг за 10 лет. Надо просто работать. Это самый главный вопрос. А потом я, прежде чем написать книгу, я много-много лет собираю материалы. Само по себе написание книги занимает не так много времени. Главный вопрос – это сбор материалов. Я сегодня могу сказать, что я уже второй год собираю материалы к какому-то новому своему роману, который я называю “7 царей и сирота казанская”. Он будет рассказывать об эпохе Ивана Грозного, смутного времени и о Семёне Бибулатовиче. Такой был заместитель Ивана Грозного, который год сидел на престоле. Очень поучительная история.
Два года я читаю литературу, езжу по местам, где они были, знакомлюсь с его характером, прикидываю сюжет. Это основная работа. Прежде чем это написать, я долго-долго размышляю, а некоторые книги рождаются просто быстро, как “Религия творчества”. Она составлена из моих поездок по разным местам, моего знакомства с писателями, моей точки зрения – это основной блок, а уже остальное это было ранее написанное мной, 40 лет тому назад, написанные рассказы и повесть. И плюс то, что сегодня я понимаю, как учение о религии творчества. Так что получается, что последнюю книгу я выпустил 2 года назад. Это была книга о Берии.