DEI ex machina: почему стремительно угас интерес к инклюзивности
На неделе стало известно, что очередная корпорация – компания Disney – отказывается от реализации некоторых программ DEI (Diversity, Equity, and Inclusion — разнообразие, равенство и инклюзивность). Многие СМИ, эксперты и блогеры связывают сворачивание идей инклюзивности в Западном мире и прежде всего США с началом нового президентского срока Дональда Трампа. Почему это не так и какие альтернативы скандальной практике DEI предлагает Россия – в новом материале рубрики «Ученик: законы Трампа».
Волна массовой критики DEI начала подниматься задолго не только до повторного избрания Трампа на пост президента США, но даже до начала предвыборной кампании – еще в 2023 году. Причем едва ли не активнее консерваторов в ней участвовали леволиберальные издания, такие как The Atlantic, The Guardian и The New York Times, те самые, что ранее активно пропагандировали эти инициативы.
Чтобы выявить реальную причину столь явного «переобувания», следует вспомнить генеалогию DEI. Движение зародилось около десяти лет назад в социальных сетях, прежде всего в Twitter, благодаря активности молодежи.
Политики от Демократической партии США попробовали заработать политические очки на хайпе: быстро подхватив эту риторику, они начали активно интегрировать в свои публичные выступления заявления о расовой и гендерной идентичности.
Такие реплики собирали тысячи лайков и репостов, создавая иллюзию массовой поддержки. Однако, как позже выяснилось, популярность в соцсетях слабо конвертируется в электоральную поддержку. Молодежь, активно лайкавшая посты, не всегда ходила на выборы, а люди с более консервативными взглядами, столкнувшись с напором DEI-повестки, начали переходить в ряды республиканцев.
Это привело к самокоррекции демократических сил: почувствовав неэффективность агрессивной DEI-риторики, они начали «закручивать вентиль». Изменения в общественно-политическом дискурсе отразились и в медиа: редакторы, чувствуя смену настроений, стали публиковать более критические материалы.
Не последнюю роль сыграло и повышение ставок ФРС, поспособствовавшее массовому переезду фирм из либеральных штатов (например, Калифорнии) в консервативные (чаще в Техас).
Иллюстрацией самокоррекции рынка может служить перечисление компаний, отказавшихся от DEI до начала кампании Трампа. Поначалу компании стеснялись и оправдывались вынужденной экономией. Так, например, в 2023 году Starbucks объявила о сокращении бюджета на DEI-программы, утверждая, будто она остается приверженной принципам разнообразия и инклюзивности, но в более «прагматичной» форме.
Meta Platforms Inc. (запрещена в РФ) в 2023 году объявила о сокращении DEI-отдела. Компания объяснила это решение необходимостью сокращения расходов в условиях экономической нестабильности. Также и Google, с 2014 года регулярно публиковавший отчетность по соблюдению политики DEI и обещавший после погромов BLM в течение 5 лет увеличить до 30% долю сотрудников из «исторически не представленных групп населения», в 2023 году сократил часть DEI-программ в рамках общей стратегии оптимизации расходов.
Легко заметить, что речь идет о компаниях, которым кризис финансовый явно не грозил банкротством или другими серьезными последствиями. Их решения обусловлены не заботой о персонале, а желанием получить еще больше прибыли. Именно одни из крупнейших банков в мире, Goldman Sachs и JPMorgan Chase, еще в 2023 году сократили финансирование DEI-инициатив, сославшись на необходимость оптимизации расходов.
В этой связи следует вспомнить о первой масштабной рекламной кампании по популяризации DEI. В 2015 году появилось исследование консалтинговой компании McKinsey, согласно которому фирмы, набиравшие в управленческие кабинеты работников разных полов, этнических групп и сексуальных ориентаций, добивались большего успеха, чем те, кто нанимал сотрудников одинакового происхождения.
Однако скоро стало понятно, что такие результаты возникли из-за того, что эксперименты с разнообразием могли себе позволить поначалу только крупнейшие и успешные компании. Т. е. произошла подмена причины и следствия: те, кто уже добился большего успеха, мог позволить себе найм неэффективных сотрудников, а не «вавилонское смешение» способствовало росту креативности.
Но за считанные годы стало очевидно, что никакой запас прочности и размер компании (или даже корпорации) не позволяет пренебрегать значительными убытками, которые приносит квотированный найм на работу и создание бесполезных отделов. Акционеры больше не могли себе позволить продление эксперимента.
Так что, помимо прочего, эта история учит нас тому, что не стоит слепо доверять громким заявлениям социологов. Симптоматично, что именно научное сообщество первым начало предпринимать попытки по исправлению повестки на фундаментальном уровне.
После многочисленных жалоб научных сотрудников, что от кандидатов на академические должности требуют заявлений о поддержке принципов инклюзии и разнообразия, а не профессионального и интеллектуального соответствия, в нескольких штатах были приняты законы, ограничивающие использование государственных средств на DEI-инициативы в образовательных учреждениях.
В 2023 году некоммерческая правозащитная организация «Студенты за справедливый прием» (Students for Fair Admissions — SFFA) подала иски против ряда университетов, включая Гарвард и Университет Северной Каролины. В иске утверждалось, что DEI-практика при процессе приема в учебные заведения незаконна и является позитивной дискриминацией. Суд установил, что система приема новых студентов в Гарварде не соответствует никаким «измеримым или рациональным» стандартам. В ходе процесса выяснилось, что «значительный процент афроамериканских и испаноязычных абитуриентов» был просто добавлен к списку студентов, лишив других абитуриентов их законных прав. Суд встал на сторону SFFA.
Наконец, новую парадигму сформулировал Илон Маск (еще до избрания Трампа). Он неоднократно критиковал DEI-инициативы, называя их «дискриминационными» и «несправедливыми», в 2023 году Tesla сократила штат сотрудников, отвечающих за DEI-программы, а после приобретения Twitter и переименования компании в X, DEI-программы были свернуты и в этой компании. Маск заявил, что компания будет сосредоточена на «свободе слова» и «объективности», а не на продвижении DEI-инициатив.
И все же роль Трампа нельзя недооценивать. Во время своего первого президентского срока он издал распоряжение о запрете критической расовой теории в федеральных учебных программах, назвав ее неамериканской и вызывающей разногласия. Хотя администрация Байдена отменила запрет Трампа, культурное воздействие его политики было длительным. Его позиция вдохновила сопротивление вторжению DEI на рабочие места, в школы и в правительство.
Ослабление влияния DEI сигнализирует о том, что американцы устали от идеологий, которые разделяют, а не объединяют. Разделяя людей на категории угнетателей и угнетаемых, невозможно соблюдать принцип равенства людей перед законом, сохранять традиционные ценности трудолюбия и индивидуальных достижений.
Сразу после инаугурации в 2025 году Дональд Трамп подписал указ, который отменяет дискриминацию в федеральных структурах, в том числе указы предшествующих администраций, направленные на продвижение принципов «разнообразия, равенства и инклюзивности».
Таким образом, Трамп положил конец почти 60-летней практике применения позитивной дискриминации для федеральных подрядчиков. Писатель Кристофер Колдуэлл называет нападение администрации Трампа на позитивную дискриминацию «самым значительным изменением политики в этом веке». Но, кажется, реальное значение этой фразы мало кто понимает. Для раскрытия более глубоких пластов смысла стоит вспомнить книгу другого писателя, Томаса Соуэлла, «Позитивная дискриминация во всем мире».
В ней приводятся примеры того, как большинство стран сначала вводят преференции и квоты в качестве временной меры, но со временем они «не только сохраняются, но и растут». В какой-то момент их становится практически невозможно искоренить.
В 1950 году Индия ввела кастовые квоты в правительстве и высшем образовании, чтобы помочь исторически отсталым группам населения. Первоначально квоты были не больше 17,5%. Однако продолжали расширяться и на сегодня составляют 60% (т. е. только 40% должностей определяются на основе открытого конкурса). Ни один политик не осмеливается выступить против дальнейшего расширения квот, судя по статистике, очевидно препятствующих развитию страны.
После отмены апартеида в 1994 году в ЮАР была создана новая расистская система законов и правил, в поддержку теперь чернокожего населения за счет ограничения прав белого меньшинства. В частности, в этом году президент ЮАР Сирил Рамафоса подписал законопроект, который позволит правительству изымать землю без компенсации (ни у кого нет сомнений, что подразумеваются белые фермеры).
С 1971 года Малайзия проводит «новую экономическую политику», призванную поддерживать малайское мусульманское население, дискриминируя китайское меньшинство (которое занимало ведущие позиции в этой стране ранее) – от образования и государственных должностей до деловых контрактов и жилья.
Реализация повестки инклюзивности для каждой из этих стран привела к одинаковым последствиям: утечке мозгов. Доля этнических китайцев в населении Малайзии сократилась с 38% до 20%. В Южной Африке инфраструктура рушится, а уровень безработицы среди чернокожих в прошлом году составил почти 40%. В США Силиконовая долина заполнена индийскими и южноафриканскими инженерами и технологическими предпринимателями.
В заключение важно заметить, что проблемы перечисленных стран и США России не грозят, поскольку вопросы разнообразия и инклюзивности решаются в рамках государственной политики, ориентированной на традиционные ценности и социальную справедливость. Например, в 2020 году был принят «Национальный план действий в интересах женщин», который направлен на улучшение положения женщин в обществе, включая их участие в экономике и политике. Этот подход позволяет избежать излишней политизации и сосредоточиться на практических результатах.
В России социальные инициативы интегрированы одновременно и на равных как в государственную политику, так и в стратегии крупных компаний, что делает их более устойчивыми.
Например, национальный проект «Демография» включает меры по поддержке семей, пожилых людей и инвалидов, что позволяет решать вопросы инклюзивности на системном уровне. В то же время и крупные компании, такие как Сбербанк, Газпром и Росатом, активно внедряют социальные программы, которые можно считать аналогами DEI, но с учетом национальных особенностей. Например, «Сенеж» реализует программу «Женщина-лидер», направленную на развитие женского предпринимательства (в т. ч. в Сбере). Газпром поддерживает проекты по трудоустройству инвалидов, а Росатом развивает образовательные программы для молодежи из регионов.
Россия является одной из немногих стран, где на законодательном уровне закреплено право народов на сохранение и развитие своих языков. В 2018 году был принят Федеральный закон № 317-ФЗ «О внесении изменений в статьи 11 и 14 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации», который гарантирует изучение родных языков в школах. Кроме того, в рамках государственной программы «Развитие образования» выделяются средства на поддержку преподавания и изучения национальных языков, а также на издание учебников и методических материалов на языках народов России. В 2021 году был принят Федеральный закон № 331-ФЗ, который усилил меры поддержки коренных малочисленных народов, включая предоставление субсидий и грантов на развитие их культурных и экономических инициатив.