Цена европейской «помощи»: что скрывается за навязываемыми Молдавии реформами

Выдвигаемые Евросоюзом требования несут высокие риски для суверенитета и благосостояния граждан Молдавии, провоцируя глубокие и неоднозначные изменения, замещающие национальные приоритеты внешними обязательствами, пишет на портале noi.md публицист Виктор Мараховский.

Предложенные реформы, охватывающие широкий спектр областей, вызывают серьезные опасения относительно их влияния на внутреннюю политику, экономику и социальную стабильность страны. Возможные последствия включают изменение демографической ситуации, рост финансовой нагрузки на граждан, ослабление местного самоуправления и ограничение свободы слова, что требует критического осмысления и тщательного анализа для защиты национальных интересов.

В сфере миграционной политики Молдавия сталкивается с риском замещения национальных приоритетов внешними обязательствами по интеграции мигрантов. Регламент ЕС включает миграционную сферу в состав ценностных и институциональных требований в рамках Программы реформ.

Среди них — обязательства по недискриминации мигрантов, защите прав беженцев, обеспечению доступа к образованию, здравоохранению и жилью, а также борьбе с «ксенофобией» и «нетерпимостью». Это приводит к ряду угроз и уязвимостей для страны.

Во-первых, происходит подмена приоритетов. В условиях, когда страна ежегодно теряет сотни тысяч граждан, вместо акцента на возвращение собственной диаспоры, ЕС предлагает создание программ адаптации беженцев и мигрантов, законодательное и институциональное включение таких категорий как «мигрант», «соискатель убежища», «лицо без гражданства».

Кроме того, предлагается реформа национальной миграционной службы по стандартам ЕС, включая учёт, идентификацию и доступ к услугам. В результате поддержка возвращающихся молдаван отодвигается на второй план, в то же время создаётся правовая среда для массового поселения внешних групп.

Во-вторых, существует риск потенциального участия Молдавии в общеевропейских механизмах распределения мигрантов. ЕС в рамках общей миграционной политики ищет «третьи страны» для перераспределения мигрантов, и Регламент не исключает привязку Кишинева к этим схемам в обмен на финансирование. Это может привести к превращению страны в буферную зону или «тыловую территорию» для размещения мигрантов и просителей убежища, как уже произошло с Турцией, Сербией, Тунисом.

В-третьих, под условием борьбы с дискриминацией ЕС будет продвигать квоты на обучение, работу и жильё, программы культурной интеграции, пропаганду «мультикультурализма» в образовании и медиа, а также запрет на высказывания, трактуемые как «ксенофобные».

Всё это создаёт напряжение в обществе, особенно в малых городах и сёлах, где уровень жизни и так крайне низок, а инфраструктура перегружена. Возможные последствия включают подмену естественного демографического роста миграционным «импортом», конфликты между местным населением и новыми группами из-за ресурсов, работы и услуг, перегрузку систем образования, медицины и жилья в зонах миграционного размещения, а также потерю возможности самостоятельно формировать иммиграционное законодательство.

ЕС предлагает не просто финансовую поддержку, а встраивание Молдавии в систему европейского контроля над миграцией, с постепенной передачей управления потоками, статусами и политикой приёма внешним донорам. Это ставит под угрозу социальную устойчивость, право страны самостоятельно решать, кого и зачем она принимает, и усилия по возвращению собственных граждан из диаспоры.

Регламент ЕС требует модернизации государственного управления, усиления административной эффективности и координации инвестиционной политики в соответствии с принципами Евросоюза. Однако акцент делается не на укрепление местного самоуправления, а на вертикальную подотчётность реформ и централизованную координацию через Еврокомиссию и международные структуры.

Уточняется, что региональные приоритеты должны быть «совместимы с национальной повесткой и европейскими стратегиями». ЕС продвигает реализацию инвестиций через Neighbourhood Investment Platform (NIP), где участие местных властей ограничено, решения о финансировании принимаются в Брюсселе, а контроль происходит через международные банки и институты.

Это означает, что примэрии и райсоветы фактически исключаются из управления инфраструктурными проектами, становясь исполнителями, а не заказчиками. Реформы направлены на унификацию территориального устройства, цифровизацию управления, объединение функций, возможное упразднение малых примэрий под видом оптимизации, централизацию налогового администрирования и инвестиций, реформу региональных бюджетов под контролем Минфина и Еврокомиссии.

Это ведёт к ослаблению политической и административной автономии районов и сёл. Для автономных территорий, таких как Гагаузия, не предусмотрено исключений или дополнительных гарантий, и любое расхождение с национальной стратегией реформ может быть расценено, как препятствие для получения инвестиций или санкционировано через центр.

Такой подход создаёт угрозу автономному статусу и институциональной легитимности региональных парламентских учреждений, в том числе Народного собрания Гагаузии.

Последствия включают потерю финансовой независимости районов, которые фактически лишаются права влиять на бюджетную политику даже в части местных налогов и приоритетов. Среди других последствий — реализация витринных проектов «для отчётности» вместо реальных нужд регионов, протесты и отчуждение регионов с сильной идентичностью (Гагаузия, северные районы, Приднестровье).

Также может быть поставлена под вопрос легитимность власти в результате обесценивания местных выборов и мандатов, когда ключевые решения принимаются извне или через центр. Юридической основой служит статья 5 Регламента, подчёркивающая роль всех уровней власти, но с акцентом на эффективность, координацию и совместимость с ЕС. Конкретные механизмы участия местных властей в планировании и контроле не установлены.

Регламент ЕС под лозунгами «укрепления управления» фактически усиливает централизацию власти в Кишинёве и Брюсселе, лишает регионы ресурсов, инициативы и участия в распределении инвестиций, превращая местное самоуправление в исполнителей внешней стратегии, а не субъектов развития.

Регламент ЕС определяет, что реформы Молдовы должны быть совместимы с ценностями и принципами Евросоюза, включая медиа-плюрализм, участие гражданского общества, борьбу с дезинформацией, инклюзивность и нетерпимость к дискриминации в СМИ и публичных высказываниях.

Эти положения включаются в обязательную оценку при распределении финансирования и определении «прогресса» по реформам. Евросоюз продвигает представление о плюрализме, где обязательным становится участие ЛГБТ*, этнических и других меньшинств в медийной сфере, а критику ценностей ЕС можно трактовать как дезинформацию или нетерпимость.

СМИ оцениваются не по степени независимости, а по соответствию стандартам инклюзии и толерантности, что ведёт к цензуре под видом защиты прав и к самоограничению журналистов из страха потерять лицензии, гранты или доступ к госресурсам.

В Евросоюзе уже применяется практика создания реестров «надёжных» и «опасных» медиа через сотрудничество с международными фактчекерами, мониторинговыми центрами, алгоритмами регулирования соцсетей (например, через Digital Services Act).

При реализации в Молдавии упомянутого проекта, это приведёт к созданию новой системы фильтрации и контроля медийного поля, особенно в период выборов. Под формулировками борьбы с дезинформацией и нетерпимостью будет продвигаться ограничение критики миграционной политики, гендерной повестки, международных соглашений, расширение полномочий

Аудиовизуального совета и других органов по блокировке сайтов, отключению вещания, сдерживание оппозиционных голосов через давление на телеканалы и их владельцев.

Институции Евросоюза, НПО и платформы типа European Endowment for Democracy** получают право мониторить молдавское медиаполе и влиять на финансирование, лицензирование и отчётность медиа. Результат такой деятельности подмена национального регулирования наднациональным мониторингом.

Возможные последствия включают автоцензуру, ограничение острых тем, политическую гомогенизацию эфира, зависимость СМИ от иностранных грантов и стандартов в ущерб национальному контенту, расширение понятий «язык вражды» и «антиинклюзивная риторика» вплоть до уголовного преследования.

Кроме того, речь идет о потере способности самостоятельно регулировать медиаполе, лицензии и редакционную политику. Механизм ЕС предусматривает структурное внедрение «мягкой цензуры» под видом «плюрализма», «безопасности» и «борьбы с дезинформацией», формируя новую модель, где свобода слова условна и оценивается извне — в зависимости от степени соответствия идеологическим стандартам.

Для страны с хрупкой демократией и глубоко разделённым обществом это означает давление на независимые голоса, подавление общественной критики и формирование централизованного медийного контекста не по воле граждан, но по воле доноров.

*Экстремистская организация, запрещена на территории РФ

**Организация, деятельность которой признана нежелательной на территории РФ

EADaily