Дело крестьянина Алексея Антонова: когда находка становится преступлением
В этом году РАПСИ начало серию публикаций о наиболее громких судебных процессах в истории Российской империи. В каждой статье будет рассматриваться конкретное дело, цель — показать, как правовая система дореволюционной России сталкивалась с культурными, политическими и социальными вызовами, и как громкие процессы формировали общественное мнение и дальнейшую судебную практику. В данной статье речь пойдет о денежной находке, которая привела в суд.
В августе 1866 года в залах С.-Петербургского Окружного суда рассматривалось дело, которое сегодня может показаться удивительным по своей простоте, но которое ярко отражает правовые реалии и социальные противоречия России середины XIX века. Перед судьями предстал шестнадцатилетний крестьянский мальчик Алеша Антонов, обвиняемый в присвоении найденного им бумажника с шестьюстами рублями — суммой, по тем временам весьма значительной.
Рассматриваемые события начались 5 мая 1866 года, в день праздника Вознесения Господня, на шумной Сенной площади Санкт-Петербурга. Торговец дичью крестьянин Николай Трофимов, занимаясь своими делами в отсутствие отца, незаметно для себя выронил бумажник, в котором находилось «в пяти пачках 600 рублей кредитными билетами». Как отмечалось в обвинительном акте, составленном товарищем прокурора Лебедевым, о потере денег Трофимов хватился только через час.
Как показало следствие, бумажник поднял шестнадцатилетний огородник Алексей Антонов, который именно в это время привозил огородную зелень в лавку зеленщика Павла Артемьева, торговавшего поблизости от Трофимовых. Подозрение пало на мальчика не сразу — лишь когда вернувшийся из деревни отец пострадавшего заметил, что Алексей перестал возить товар к Артемьеву.
Судебное заседание 1 августа 1866 года началось с традиционного допроса подсудимого. На вопросы председательствующего Алексей отвечал просто и прямо: «Алексей Михайлович Антонов», «Крестьянин», «16 лет». Когда его спросили о вероисповедании, подсудимый сначала не понял вопроса, но после уточнения ответил: «Православный». Жил он «на Петербургской стороне, на огороде», занимался «работою» — «всякою», как он сам выразился.
После оглашения обвинительного акта председательствующий спросил: «Крестьянин Алексей Михайлов обвиняется в присвоении найденного им бумажника с 600 руб. сереб. Подсудимый, признаете ли вы себя виновным?» Ответ Антонова был краток: «Признаю». Однако в ходе дальнейшего допроса выяснились обстоятельства, которые значительно усложнили дело.
На требование рассказать, как все происходило, Антонов ответил: «Поднял я деньги и снес их Балашеву». Это заявление стало ключевым в деле. По словам подсудимого, он отдал найденные деньги пирожнику Астафию Балашеву «хранить их». Когда председатель суда поинтересовался, знал ли Антонов, кому принадлежали деньги, тот ответил: «Нет, я совсем не знал, чьи деньги». Однако после того, как к нему стал приходить Трофимов, он понял, что «деньги его».
Член суда Веселовский попытался выяснить истинные намерения подсудимого: «Потом что вы намеривались с ними сделать?» — «Ничего, взять от него деньги», — ответил Антонов. На уточняющий вопрос: «Значит, хотел воспользоваться деньгами?» — подсудимый промолчал.
Показания свидетелей рисовали картину, типичную для торговой жизни Сенной площади того времени. Николай Трофимов рассказывал: «Шел я за получением денег; в карман вложил деньги, потом из кармана бумажник, книжку вынимал и обронил деньги». Деньги были в пяти пачках: «4 пачки были все 10-рублевые, а то была пачка в 200 руб. разными бумажками, была и 50 руб. и по мелочам». О потере он узнал «через час, либо через два», но сразу поиски не дали результатов.
Особый интерес представляют показания старшего Трофимова. Он объяснил, почему подозрение пало именно на Алексея Антонова: «Лешка перестал возить к Артемьеву зелень, целую неделю не возил, мы на него и подумали». Важно отметить, что Трофимов подчеркивал: «Никто не говорил» ему о том, что именно Антонов мог взять деньги — подозрение возникло исключительно из-за изменения в поведении молодого огородника.
Защитник подсудимого, присяжный поверенный Стасов, активно допрашивал свидетелей, пытаясь выяснить основания для подозрений. На его вопрос Николаю Трофимову: «Почему же вы подумали на Антонова?» — тот ответил: «Потому что с тех пор он не стал ходить к номеру». Однако под давлением вопросов защитника выяснилось, что «бывали такие случаи, когда и прежде он не давал зелени Артемьеву, а давал другим».
Брат подсудимого, Иван Антонов, дал показания, которые стали важными для защиты. Он рассказал, что старший Трофимов говорил ему: «ваш брат деньги поднял, я знаю, что деньги в Спасском переулке». Это показание вызвало противоречия, поскольку сам Трофимов отрицал, что говорил о Спасском переулке. Возникла путаница в показаниях: Трофимов сначала заявил: «Никогда не говорил. О Спасском переулке у нас речи не было», но затем признал, что спрашивал о некоем Андрее Петрове, который «звал в Спасский переулок Алексея Михайлова».
Центральной фигурой в деле стал пирожник Астафий Балашев, которого Антонов называл получателем денег на хранение. Балашев категорически отрицал получение каких-либо денег от подсудимого. Под присягой он заявил: «Мне ничего не известно, кроме того, что 17 июня пришли ко мне в лавку и стали требовать от меня бумажника; я спросил, какого бумажника, они говорят, что тот, который вот он оставил; я ответил, что ни его, ни бумажника его не знаю и никакого бумажника не принимал». Интересно, что Балашев подчеркивал свое материальное благополучие, пытаясь объяснить, почему ему не было нужды присваивать чужие деньги: «у нас, слава Богу, своего довольно».
Речь прокурора Лебедева была построена строго по закону. Он подчеркивал: «существенные обстоятельства виновности подсудимого... заключаются в том, что 5 мая сего года, в день праздника Вознесения Господня, часу во втором дня, крестьянский сын Алексей Антонов... поднял у ларя, близ выручки Артемьева, бумажник, в котором находилось в 5 пачках кредитные государственные билеты 50, 25 и 10 руб. достоинства, всего 600 руб.».
Прокурор указывал на ключевые моменты обвинения: «О находке этой он не заявил установленным порядком в трехнедельный срок, не сказал он о находке денег и своим домашним и по требованию хозяина не возвратил ему денег, отзываясь сперва незнанием, а потом передачею денег на сбережение пирожнику Балашеву». Лебедев подчеркивал, что «хотя же он ссылается на то, что отдал деньги на сохранение Балашеву, но этого ничем не доказал; впрочем, если б таковая передача и подтвердилась, то это должно быть предметом особенного иска Антонова к Балашеву».
Речь присяжного поверенного (адвоката) Стасова представила совершенно иную трактовку событий. Стасов рисовал образ честного крестьянского мальчика, который действовал из лучших побуждений: «Алексей Антонов, крестьянский мальчик Ярославской губернии, жил около четырех лет у своего старшего брата, огородника, весьма набожного, и занимался огородничеством; полтора года тому назад его брат стал посылать его на Сенную для продажи товара».
Стасов объяснял логику действий своего подзащитного: «Посмотревши бумажник и увидевши, что там лежали деньги, он положил сначала бумажник в карман, но, боясь его потерять в то время, когда ему следовало собирать деньги от покупателей на Сенной, он найденные деньги и бумажник снес пирожнику Балашеву». Защитник подчеркивал, что «из слов подсудимого, сказанных чистосердечно в настоящее заседание пред судом, раскаяния у пристава следственных дел и чистосердечного признания перед мировым судьей вполне можно заключить о правдивости его показания».
Особенно важным Стасов считал тот факт, что Антонов сам признался в находке денег: «Свидетелем того, что Антонов поднял деньги, что он нашел их, никого не было, следовательно, ему легко было сказать то же самое, что сказал Балашев при следствии: знать не знаю, никаких денег не видел; однако же Алексей Михайлов после допросов, которые ему были сделаны, признался. Почему же он признался? Потому, что его натура не позволяла ему скрывать того, что было справедливо».
Стасов выдвинул важный правовой аргумент о различии между положительными и отрицательными преступлениями: «все преступления разделяются на преступления положительные и преступления отрицательные; преступления положительные — те, которые прямо запрещены законом, преступления отрицательные — те, которые составляют неисполнение положительных предписаний закона. Мне кажется, что проступок Антонова — не заявление о находке — именно относится к преступлениям отрицательным».
Защитник также указывал на социальную проблему правовой неграмотности: «Вся вина его заключается в том, что он, как большая часть лиц, находящих, не знает закона. Наши простолюдины очень часто отыскивают не только малоценные вещи, но и более ценные вещи, даже клады, и притом находку считают счастьем». Стасов подчеркивал, что «не только лица, принадлежащие к низшему сословию, но даже лица, принадлежащие к высшему обществу, не знают закона».
В своей речи Стасов также обратил внимание на процессуальные вопросы наказания, указывая на неточности в требованиях прокурора относительно применимых статей закона.
Суд поставил на свое обсуждение пять вопросов: виновен ли подсудимый в не объявлении о найденных деньгах, присвоил ли он их себе, действовал ли с разумением, есть ли обстоятельства, уменьшающие вину, и какому наказанию он должен подлежать по закону.
Решение суда стало неожиданным для многих. С.-Петербургский Окружной Суд постановил: «крестьянского мальчика Алексея Антонова, имеющего от роду 16 лет, как не виновного в присвоении найденных им денег и не имевшего возможности до истечения трех недель, согласно ст. 179 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, заявить установленным порядком о находке их, на основании п. 1 ст. 771 Устава Уголовного Судопроизводства признать его по суду оправданным».
Это решение было примечательно с нескольких точек зрения. Во-первых, суд признал, что Антонов не имел намерения присвоить деньги себе. Во-вторых, суд учел обстоятельства, не позволившие подсудимому своевременно заявить о находке. В-третьих, большое значение имел возраст подсудимого и его социальное положение.
Дело Алексея Антонова отражало сложности правовой системы России 1860-х годов, когда судебная реформа еще только набирала силу. Формальные требования закона столкнулись с житейскими реалиями простого народа. Шестнадцатилетний крестьянский мальчик, не знавший тонкостей законодательства о находках, оказался в центре серьезного судебного разбирательства из-за своего желания сохранить найденные деньги, не зная, как правильно поступить согласно закону.
Процесс также продемонстрировал важность института адвокатуры, введенного судебной реформой 1864 года. Присяжный поверенный Стасов сумел построить убедительную защиту, основанную не только на фактических обстоятельствах дела, но и на глубоком анализе мотивов действий своего подзащитного и социальных условий, в которых те действия совершались.
Оправдательный приговор по делу Антонова стал примером гуманного подхода российского правосудия к делам несовершеннолетних и представителей низших сословий, учитывающего не только букву закона, но и его дух, а также конкретные обстоятельства совершенного деяния.
Андрей Кирхин
*Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
*Стилистика, орфография и пунктуация публикации сохранены