«Диета из ленточного червя» и членовредительство ради красоты: рецензия на боди-хоррор «Гадкая сестра»
В российский прокат выходит стильный, забавный и жуткий фильм о том, чего стоит стать принцессой. Рассказываем об одном из самых громких жанровых релизов года.
Обедневшая вдова-аристократка Ребекка вместе с дочерями — младшей Альмой и старшей Эльвирой — прибывает в королевство Шведляндия, где ее ждет новый муж. Но семейного счастья Ребекке не видать: супруг скоропостижно скончался прямо во время праздничного ужина, оставив на попечение жены свою дочку — красавицу Агнес.
Что гораздо хуже, изучив архивы мужа, Ребекка обнаруживает, что денег у него намного меньше, чем долгов. И единственный способ выправить финансовый статус семьи только один: нужно срочно выдавать одну из дочек за подходящего знатного человека, желательно — принца. Поскольку Альма слишком юна, Агнес — человек, в общем, чужой (и не самый приятный), то остается Эльвира. Правда, есть серьезный нюанс: девушке не очень повезло с внешностью, так что мама срочно организует Эльвире не только подготовку к бальному вечеру, но и специальный курс косметической хирургии — столь же эффективный, сколь и беспощадный.
{ Ya.Context.AdvManager.render({ "blockId": "R-A-13768237-6", "renderTo": "yandex_rtb_R-A-13768237-6" }) }) ]]>«Гадкая сестра» — дебютный проект постановщицы Эмили Блихфельдт, возникший из ее раннего концепта о женщине с говорящей вульвой (да!), страдающей от одиночества. Сохранив мотивы отчужденности и стыда за собственное тело, Эмили переработала идею в контексте знаменитой сказки о Золушке, но при этом решила на передний план вывести не будущую принцессу, а одну из ее сводных сестер — ту, которой никак не достается заветная хрустальная туфелька. Добавив к женским страхам отвержения эстетику телесных деформаций, Блихфельдт сняла весьма яркий, полный захватывающего отвращения сатирический боди-хоррор о тирании красоты.
Сценарий обыгрывает хорошо знакомый сказочный сюжет, но в реалистическом ключе, и новыми тематическими акцентами. Блихфельдт с ироничной, но при этом безжалостной точностью показывает, насколько в аристократическом мире красота была важнейшим (если не единственным) ресурсом власти для женщин — и такой угол зрения сразу подсвечивает неочевидные, но крайне важные аспекты великой сказки.
{ Ya.Context.AdvManager.render({ "blockId": "R-A-13768237-15", "renderTo": "yandex_rtb_R-A-13768237-15" }) }) ]]>Во-первых, очень хорошо обрисована экономическая подоплека отношений между Золушкой (здесь это Агнес), двумя ее сводными сестрами и мачехой. В исходной сказке (особенно в классической ее «диснеевской» вариации) Золушка показана жертвой обстоятельств, а ее сестры и мачеха — самодовольными и жестокими людьми, чисто из зависти устраивающими своей новой родственнице тяжелую жизнь.
Фильм же прекрасно показывает, что за женским конфликтом стоят не столько эмоции, сколько прагматичный расчет: ведь Золушка умело использует собственную красоту, чтобы поднять (и без того высокий) социальный статус, а Ребекке и ее дочерям приходится для этого делать в два раза больше. То есть, речь идет не о банальной зависти, а о выживании семьи: неудачный брак или, того хуже, одиночество Эльвиры, обрекает всех ее близких на нищенское положение.
Во-вторых, за счет того, что отлично прописаны три ключевых персонажа (Золушка и Эльвира, а также Ребекка), кристально ясны мотивации каждой из них. Агнес, на самом деле, далеко не рада своим сводным сестрам — ведь для ее семьи они обуза, в то время как умерший отец, несмотря на бедность, происходит из более знатного рода, чем Ребекка и ее дети. Кроме того, Агнес очень красива — и прекрасно об этом знает. Так что ее-то будущее вполне обеспечено… в отличие от будущего мачехи и сестер.
А у Ребекки на руках очень плохие карты: одна дочка еще не может быть участницей брачных игр, тогда как вторая далека от конвенционной красоты. Время, иными словами, работает против Эльвиры (ведь замуж ее надо выдать как можно раньше, чтобы не засидеться в старых девах), поэтому Ребекка всячески давит дочке на мозги, чтобы та поняла серьезность ситуации, и научилась хотя бы умело скрывать свои недостатки, если не блистать достоинствами.
Сама же Эльвира при этом оказывается между трех огней: ее терпеть не может новая сестра, родной сестричке все ее переживания безразличны (ибо маленькая еще), а мама постоянно теребит ей нервы, чтобы девочка не расслаблялась.
В-третьих, благодаря психологической динамике в этом женском треугольнике Блихфельдт блестяще поддерживает напряжение весь фильм. Интрига строится на том, что Эльвире необходимо стать красавицей к ближайшему балу, а время поджимает, Агнес — задвинутая в тень, но очень даже реальная конкурентка (как-никак знатного рода, имеет все права пойти на бал), и внешность надо срочно подправлять.
Если в первой половине саспенс вызывается напряжением между Агнес и Ребеккой, то по мере приближения бала внимание сосредотачивается на том, как из замухрышки Эльвиры делают роковую женщину. И чем ближе бал, тем мощнее накал страстей, тем сильнее страхи Эльвиры и тем больнее процедуры, которым ее подвергает любящая мама. Накрученная властной матерью Эльвира, пребывающая в мечтах о принце, сначала смотрится нелепо, потом жалко, а потом — жутко, и переход от смешного к страшному идет незаметно, но необратимо.
Тяжелые, зачастую отвратительные в своей мерзости, но жизненно необходимые для женского тела ритуалы — главный аттракцион фильма, и Блихфельдт катает зрителей на нем с уверенностью опытного фокусника, в сотый раз вынимающего кролика из шляпы.
С точки зрения канонов боди-хоррора, «Гадкая сестра» особо интересна тем, что телесное превращение здесь происходит без каких-то мутаций — напротив, все более-менее в рамках возможностей эстетической хирургии прошлых столетий. Каждый бьюти-ритуал показан с предельно дискомфортной физиологичностью, напоминающей фильмы вроде «Сырого» или «Мухи», тоже сосредоточенные на медленных и болезненных телесных изменениях.
Чтобы исправить неказистый нос, Эльвире на голову надевают устрашающий намордник (неуловимо похожий на шлем из первой «Пилы»). Между прочим, артефакт вполне себе реальный и даже имеющий почтенную историю. А чтобы поддерживать худобу, девушка смело глотает личинку ленточного червя: вырастая, тварь съедает поступающую в желудок пищу, чтобы Эльвира сидела на голодной диете, даже регулярно питаясь. И если вам кажется, что уж подобной дичи быть никак не могло, то знайте — вам лишь кажется: не так давно европейским женщинам предлагали сидеть на «диете ленточного червя», поскольку паразит в кишечнике поможет обрести желанные параметры для того, чтобы втиснуться в корсет. И больше того: радикальная диета кое-где популярна до сих пор! В общем, «Гадкая сестра», в отличие от большинства боди-хорроров, пугает не полетом фантазии, а приземленностью.
А важным источником стиля для Блихфельдт были работы Дэвида Кроненберга и Валериана Боровчика. Если первый мастер жанра в представлении не нуждается, то второй режиссер хорошо известен фанатам авторских порно-хорроров (в одном из них, например, 90% хронометража занимает интенсивный секс женщины с мохнатым монстром), где полным-полно неидеальных тел, как мужских, так и женских.
Еще одним значимым стилистическим образцом была детская киносказка «Три орешка для Золушки» (в России ее наверняка помнят многие люди старшего поколения), его Блихфельдт часто пересматривала в юности, и визуальный ряд «Гадкой сестры» отчасти наследует подобной псевдо-исторической стилистике. Дамы в роскошных и тяжелых (в несколько слоев!) платьях изящно машут веерами и ритмично двигаются во время танцевальных номеров, а мужчины в строгих нарядах (покрытых орденами) размеренно вышагивают между рядов напудренных девиц, высматривая себе подходящую кандидатуру.
Но возвышенные речи и балы для благородных здесь соседствуют с низменными плотскими порывами. Агнес тайком от семьи предается разврату с обычным конюхом, а статные молодые герцоги и бароны между собой отпускают пошлейшие шутки, уместные разве что в нижайших сегментах интернета. Даже в благодушных сказках, которыми зачитывается наивная Эльвира, полным-полно фаллических намеков (о чем ей сообщает прошаренная Агнес).
Музыка за кадром, правда, часто звучит подчеркнуто современная (бодрый синтвейв), но это не баг, а фича, призванная подчеркнуть историческую условность показанного королевства.
Эстетика болезненной фиксации на красоте талантливо подчеркивается работой оператора Марселя Зискинда (в 2000-х он снимал эротическую драму «9 песен», по степени откровенности граничащую с арт-порно). Так что, хоть сеттинг и «сказочный», телесность в «Гадкой сестре» весьма реалистичная, и гротеска тут немного. Даже когда Эльвира проводит себе импровизированную ампутацию, чтобы таки влезть в проклятую туфельку, отвращение и ужас возникают именно из-за подробного изображения всех травм, еще и показанных сквозь фильтр искаженной психики (зацените нервный монтаж и стилевые углы камеры!). Кстати, такой эпизод присутствовал в изначальной немецкой редакции сказки о Золушке (той самой, которая стала известна благодаря братьям Гримм), только там на подобный шаг девушку подговаривала ее собственная матушка.
У фильма есть только одна большая концептуальная недоработка. Учитывая, в какой социальной среде разворачивается история Эльвиры, все старания ее мамы, в общем-то, не только вполне рациональны, но даже неизбежны. Ведь в том мире для женщины, даже знатной, не показано никаких иных путей к мало-мальски самостоятельному и при том статусному существованию. А из этого следует, что все мучения Эльвиры были абсолютно оправданны: альтернативы нет, а красота — это главный ресурс, с помощью которого женщина может обустроить свою жизнь. Тут просто не остается пространства для маневра, и поэтому финал выглядит несколько искусственным, будто Блихфельдт предлагает современный выход из архаичных нравов — в то время и в том обществе, где он был если и возможен, но не означал для женщин ничего, кроме одиночества, нищеты и отчуждения.
К счастью, эта проблема не подрывает общий смысл фильма. «Гадкая сестра» все же достаточно продуманна, чтобы оставаться в первую очередь предостерегающей историей об одержимости красотой (на что намекает разговор мамы и дочки на балу) как источником привилегий. Многие сравнивают работу Блихфельдт с хитом Корали Фаржа, но на деле у «Гадкой сестры» и «Субстанции» не так много общего: да, это боди-хорроры, да, оба с женской оптикой, но с полярно разным подходом к изображению телесных деформаций: доходящий до абсурда гротеск у Фаржа, и правдоподобные медицинские манипуляции у Блихфельдт.
Тем не менее, в одном важном тематическом аспекте они схожи: это фильмы, раскрывающие насколько самосознание (и ощущение собственной ценности) женщины зависит от стандартов красоты, находящихся вне ее контроля, и способных подавлять ее собственную жизнь. Пусть Блихфельдт недостает яростной дерзости и куража, которым пропитана «Субстанция», ее дебютная работа стала достойным вкладом в новую — «женскую» — волну боди-хоррора, поднявшуюся несколько лет назад. И это тот случай, когда старая сказка удачно переделана на новый лад — получилось иронично, но в то же время жутко и, безусловно, жизненно.
Источник Еще новости... Бразильянка влюбилась в гробовщика и два года ходила на похороны, чтобы он её заметил 03.06.2025 Вентиляция и климат. Залог комфорта и здоровья в современном мире 03.06.2025 Жарко или холодно на Марсе 03.06.2025 Почему нельзя проехать на автомобиле из Северной Америки в Южную 03.06.2025 В Дании повысили пенсионный возраст 03.06.2025 Как пробить гвоздём стеклянную бутылку 03.06.2025 Загрузить еще...