Гузель Яруллина: быть музыковедом - значит вдохновлять других любить музыку
Сегодняшняя героиня рубрики «Земляки» — уфимка Гузель Яруллина, которая с 2019 года живет и работает в Москве. Кандидат искусствоведения, музыковед, музыкальный критик, публикуется в научных и периодических изданиях. Несмотря на переезд, как и прежде, Гузель продолжает писать об уфимских музыкантах и событиях музыкальной жизни Башкортостана.
— Гузель, ты один из тех людей, кто много лет остается верным своей профессии. Что означает для тебя быть музыковедом?
— В самом слове «музыковед» — два корня «музыка» и «ведать». Получается, музыковед — тот, кто ведает музыкой. Прежде всего, разбирается в ней и любит, а затем уже умеет донести это другим. Способов для этого в нашей профессии множество: преподавать, писать, выступать. Для меня быть музыковедом — значит, вдохновлять других любить музыку.
— Твоя профессиональная карьера успешно развивалась в Уфе — ты преподавала в институте искусств, работала в Башкирской опере. Почему решила переехать в Москву?
- Переезд был связан с карьерой супруга. Он работает в сфере IT-технологий и в какой-то момент получил несколько перспективных с точки зрения профессионального роста предложений по работе. Мы все обсудили, взвесили и приняли решение о переезде, выбрав Москву.
- Легко ли удалось найти там свою нишу как музыковеда-журналиста?
- Не могу сказать легко или трудно, всё сложилось как-то само собой. Но было несколько судьбоносных случаев, которые определили мой путь. Мне всегда нравилась музыкальная публицистика. Работая в театре, читала специализированные журналы, анализировала статьи других авторов и думала, как бы написала я. Но вот писать сама начала довольно поздно и почти случайно.
Первая статья была для газеты Башкирского театра оперы и балета о премьере спектакля «Салават Юлаев». Всё случилось с легкой руки Илюзи Эриковны Капкаевой, которая на тот момент курировала театральную газету, помимо работы первым заместителем главного редактора «Вечерней Уфы». Она не просто поручила, но буквально внушила, что никто лучше меня это не сделает. И я очень старалась ее не подвести. Неожиданно этот материал перепечатали в одном федеральном издании и следом заказали интервью с Дилярой Идрисовой, которая как раз взяла премию «Онегин» и была номинирована на «Золотую Маску».
Когда мы сделали интервью, оказалось, главный редактор уволилась, текст «завис». Мне было жаль отправлять его «в стол». Помню, нашла в интернете городской номер журнала «Рампа. Культура Башкортостана» и вот так «с улицы» позвонила. Главный редактор Игорь Валерьевич Тонконогий внимательно выслушал и попросил прислать текст. А когда интервью вышло, предложил писать по полосе в каждый номер. И потом два года мы плотно сотрудничали параллельно с моей работой в институте искусств, выпустив много текстов об уфимских музыкантах и событиях музыкальной жизни Башкортостана.
- В Москве тоже помог счастливый случай?
- Да, сделать выбор в пользу журналистики уже в Москве тоже помог случай. Мы еще жили в Уфе и приехали в Москву выбирать школы детям. Узнала, что как раз в те дни на Камерной сцене Большого театра идет опера Александра Чайковского «Один день Ивана Денисовича» по повести Александра Солженицына, о которой так много слышала от Светланы Михайловны Платоновой, заведующей кафедрой истории музыки Уфимского института искусств, где я тогда работала. Ее супруг Валерий Игнатьевич Платонов был дирижером-постановщиком пермской версии спектакля. Билетов не было. Зал всего на 200 мест. Набравшись храбрости, написала в журнал «Музыкальная жизнь», где ранее опубликовала рецензию на уфимскую постановку. Спросила, можно ли аккредитоваться на этот спектакль. Главный редактор Евгения Давидовна Кривицкая встречно уточнила, могу ли написать рецензию. Желание увидеть спектакль было сильнее страха провала, и я ответила: «Теоретически да». Это был в прямом смысле вызов, так как я никогда не занималась современной оперой. Тут на помощь пришла Светлана Михайловна. У нее была запись пермского спектакля, версию которого я сравнивала с московской, и путеводитель по опере, написанный ею совместно с Ильмирой Бадретдиновой.
Главным отличием публикации для «Музыкальной жизни» был другой масштаб события, в данном случае — всероссийский и даже мировой (спектакль был поставлен к 100-летию Солженицына), и совсем другая степень его оценки. Нужно больше знать, шире мыслить, понимать контекст. Именно поэтому для следующих материалов я выбрала ту сферу, в которой была более компетентна — старинную музыку и особенно оперу барокко, курс которой преподавала в Уфимском институте искусств.
- Насколько вообще сегодня востребованы музыкальные журналы, как они переживают кризис печатного жанра?
- Мне кажется, у музыкальных журналов всегда останется свой читатель, независимо от времени или даже эпохи. Для театров и филармоний статьи в профильных изданиях — факт профессионального признания. Для артистов — один из маркеров их популярности. Для слушателей и зрителей — это источник информации, к которому можно обратиться в любой период времени. Если я ищу информацию о каком-то музыкальном событии, скажем, десятилетней давности, то первое, что выходит в интернет-поисковике, материалы СМИ. Как говорит Игорь Валерьевич Тонконогий: «Мы пишем историю».
Другой вопрос, что практически каждое крупное издание сегодня имеет несколько платформ — помимо печатной, это сайт и социальные сети. Например, в «Музыкальной жизни» публикации на сайте выходят оперативнее, чем в печатной версии, и охват событий шире. Но в нашем профессиональном кругу считается престижным, если твой материал вышел не только на сайте, но и на бумаге.