Как жил Чернский район во время фашистской оккупации: воспоминания жителей
«Это было страшное и тяжелое время. К началу войны мне было почти 6 лет. Папу я почти не видела и совсем не помню. Он был военным и ушел за несколько месяцев до начала войны, а домой так больше никогда и не вернулся», – делится воспоминаниями жительница Черни Валентина Галанникова.
Войска фашистов уже в середине осени 1941 года оказались на тульской границе. В ночь на 25 октября враг оккупировал Чернь. Бомбёжка тогда была особенно сильной, люди прятались в оврагах. Мало кто успел покинуть посёлок. Днём зашли немцы. Началось страшное для чернян время: пожары, авианалёты, холод и страх.
«Моя семья жила в деревне Кресты. К началу войны в семье было 9 детей. Самый младший, дядя Ваня, родился в 1938 году, – рассказывает историю своей семьи жительница Черни Раиса Бойкова, – Однажды в деревню пришёл отряд карателей, а дедушка приболел. Он притаился на русской печке, чтобы его не заметили. Отряд искал всё, что можно забрать. Увидели на печке валенки и забрали их. Началась бомбёжка. На улице зима, бежать деду не в чем. Моя мама отдала ему свои валенки, а сама побежала в туфлях. До следующей деревни – далеко. Добрались, их приютили в доме, и начали у мамы отходить ноги. Там, где они приютились, была старенькая бабушка, и вот она знала, что делать с обморожением. Отливала ноги прохладной водой в тазике. Боль была адская. И потом всю жизнь мама с ногами мучилась. А дядя Ваня тогда увяз в сугробе. Людей много бежало, никто сначала и не заметил, что его нет. Так он и лежал в снегу, а позади него взрывы, станция горит. И Ваня так тихонечко лежит. Так его бабушка и нашла».
Валентина Галанникова рассказывает, что немцы появились в чернских деревнях ещё до оккупации.
«Начали ходить по домам и описывать скот. Коров, поросят, телят, кур. А у нас дед был. Вот как сейчас помню: пришли немцы, один стоит на пороге и рисует на доме два креста – у нас два поросенка-то было. А с немцами – переводчик. Я в то время ещё не соображала, что это переводчик, поняла только позже, ведь говорил-то он по-русски. Немцы закончили свои дела, пошли к другому дому, а мужчина этот остался и говорит: «Отец, а у тебя сколько внуков?», ну он ему сказал, что нас двое, а тот продолжает: «ты один крест сотри, ну, одного поросенка, и его зарежь», а дед спрашивает: «так как же я сотру?». Тогда переводчик посоветовал ему крест этот керосином затереть. Дед ночью так и сделал. В погребе зарезал поросенка и там же его опалил, разделал, мясо солью засыпал и закопал в землю», – продолжает историю Валентина Галанникова.
Одна из страшных страниц чернской оккупации – расправа в деревне Уготь. 15 декабря 1941 года захватчики подняли тревогу из-за порчи автомобиля. Немецкие солдаты начали обходить дома, искать все, что можно изъять, а мужчин доставлять к дому Сошниковых. Били смертным боем. Сильнее всех истязали отца и сына, Ивана Васильевича и Ивана Ивановича Сошниковых. Сын потерял сознание. Его привязали к дереву. Остальных поставили вдоль стены, солдаты брали винтовки, а офицер на русском языке командовал стрелять по партизанам. Но расстрела не было – это была инсценировка. Пытка продолжалась до самого утра.
С рассветом отпустили всех, кроме Сошниковых – их отправили в Чернь. К вечеру еле живых мужчин привезли обратно. Ивана Сошникова-младшего фашисты повесили на дереве, а рядом вколотили табличку с надписью «Сошников Иван Иванович повешен за порчу немецкой автомашины». Один из солдат выстрелил покойному два раза в голову, а офицер запретил снимать труп ещё два дня, чтобы запугать местных жителей. Отец Ивана пролежал без движения три месяца и скончался в марте 1942 года.
В деревне Поповка заживо сгорели 96 пленных красноармейцев, которых держали в запертой конюшне. Немцы не подпускали местных жителей к пожару. Об этой трагедии написано в сборнике материалов «Нюрнбергский процесс». Сейчас на месте преступления установлен мемориал «Поповская Хатынь». В Черни фашисты взорвали инфекционный барак, в котором находилось 50 раненых красноармейцев, в том числе – те, кого с ожогами привезли из Поповки.
Оккупация Чернского района продолжалась два месяца. Гитлеровцы угоняли жителей в Германию, изымали у колхозников скот и зерно. Люди жили впроголодь, в вечном страхе перед оккупантами и их ставленниками.
«Вот зашли немцы в дом, а дядя Ваня в это время застонал в углу. Он заболел очень, а лечить было нечем. Немец увидел мальчика. Достал пистолет, приставил к бабушке и спрашивает: «Матка, тиф?». А они очень тифа боялись, он мог всех положить. А она говорит: «Нет, нет, не тиф, не тиф, простыл». Он отвечает: «Матка, куры». А там какие уж куры, одни подохли, другие разлетелись, ведь обстрелы постоянно, кормить нечем. Немец ушел. Вернулся с врачом. Он его послушал, и сказал: «krank». По-немецки это значит, что он больной. Через время они забрали дядю Ваню. Бабушка плакала, просила его оставить, чтобы он хотя бы дома умер. Тот, что с пистолетом, оттолкнул бабушку. Врач взял на руки Ваню, завернул в тряпки и унес. На станции у них был вагон, а в нем госпиталь. Бабушка побежала за ними, но за железнодорожные пути ее не пустили. Вернулась домой, остальные дети есть просят, а у неё руки опустились. Этим же вечером немец пришёл, кинул ей те тряпки, в которых сына унесли, и ушел. Они думали, что она за ними из-за тряпок бежала, люди ведь бедные, ничего нет. Прошло два месяца. Немцы стали отступать. Она смотрит – что-то несут два солдата с автоматами, а что несут – не может понять. Принесли. Дядю Ваню. А он здоровый такой, морда большая, краснощекий. Бабушка его даже не узнала. Начала отпихивать, подумала, что ей другого ребенка принесли вместо сына. А Ваня её узнал, закричал: «Мама! Мама!». Как голос его услышала, так поняла, что это он. С тех самых пор дядя Ваня был её любимцем, души она в нем не чаяла», – рассказывает Раиса Бойкова.
Отступая, гитлеровцы жгли дома и опустошали деревни.
«Наконец нашу деревню освободили. Дома, уходя, немцы посжигали. Хотели и коров, что остались, забрать. Но, знаешь, какая случилась история? Был у нас мужичок. Его погнали с собой немцы, чтобы он скот за ними вёл. А он повода все порезал, а сам зарылся в снег. Найти его немцы не могут. Коровы все разбежались, а немцам нужно отступать, отстреливать их некогда. Скот вернулся домой, а мужик этот, остался жив. Так оккупация наша и кончилась. Но до конца войны было ещё очень-очень далеко», – подытожила Валентина Галанникова, которая видела войну своими глазами.
Оккупация Черни завершилась 25 декабря 1941 года. Сохранилось боевое донесение об освобождении Черни 1178 полком 350 стрелковой дивизии 61 армии. К выполнению приказа о продвижении на запад приступили в девять утра. Войско заняло Чернь и часть деревни Ильинка. К полудню вышли на рубеж реки Малая Снежедь. К двум часам дня уничтожили противника в районе Вязовны, Погиболовки, Льгово. А к концу дня уже перечислялись трофеи, оставшиеся от немцев: «280 грузовых автомашин, 47 мин, 4 станковых пулемета, 6 ручных пулеметов, 4 пистолета, 240 снарядов, 2 самолета, 10 танков». «В ночь с 24 на 25 декабря 10 мотопехотная дивизия сдала Чернь после охватывающей атаки русских. Успех русских оказался неожиданно велик из-за того, что части III танкового корпуса, сражавшиеся левее 10-й мотопехотной, не смогли удержать противника, и он добился прорыва. 25 декабря окруженным частям 10-й мотопехотной удалось прорваться к нам… Я приказал отступать к линии Зуша – Ока», – описывает поражение генерал Гейнц Гудериан.
До войны Чернский район процветал, был представлен на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве. В Черни было две больницы, недавно построенный родильный дом, 7 детских садов, школы и педагогический техникум. И почти всё это разрушили гитлеровцы.
Два месяца фашисты хозяйничали на чернской земле. Уничтожили 3848 жилых домов и 155 построек, 29 школ, 2 МТС, больницу и родильный дом, аптеку и 14 медицинских учреждений. В посёлке Чернь разрушили школу, клуб, библиотеку, педагогический техникум, баню. В районе разграбили 80 колхозов и совхозов.
Чернь превратилась в пепелище. Но жители отстроили заново и школу, и больницу, и роддом, и целые улицы. Черняне восстановили колхозы и снабжали армию продовольствием. Район был прифронтовым до 1943 года, многие местные жители выхаживали раненых в госпиталях. На Чернской земле находится 31 братское захоронение, где покоится 5636 солдат.
Фото из фондов Чернского районного историко-краеведческого музея имени Н.А. Вознесенского
