Ленинградец Иван Сканьгин: в Белоруссии установили имя одного из неизвестных героев, павших при форсировании Березины
Боец погиб в 1944 году в Борисовском районе Минской области. В это время на территории советской Белоруссии уже шла масштабная наступательная операция «Багратион». К слову, она завершилась 29 августа. Стала одной из самых успешных в истории Великой Отечественной войны. Но наш солдат погиб в самом её начале — в июне. В одном из кровопролитных боёв на реке Березина.
Больше 80 лет он пролежал в братской могиле безымянным. Как и десятки других бойцов. Их вернули из небытия после кропотливых исследований. И только у одного удалось найти родных. Сведений очень мало. Но мы подключились к этой работе. Так что, глава ещё пишется. И это удивительно, как из одной архивной строчки проступает судьба человека, затерянного во времени.
Всего в часе езды от Минска среди заболоченных лесов раскинулась небольшая деревня Костюки — тихая и уютная, где гнездятся аисты. На окраине небольшое кладбище — там скромно возвышается стела в память о солдатах, погибших в годы Великой Отечественной войны. Под высеченными на граните именами ещё один список. Это бойцы, которые здесь похоронены, но в вихре времён были утеряны имена. Среди них ленинградец Сканьгин Иван Григорьевич.
«После войны братские могилы соединялись, укрупнялись. Их перезахоронили в деревне Костюки вместе с остальными бойцами. И на то время часть бойцов, сведения о них, были утеряны. 21 человек», — рассказал Василий Шатков, руководитель поискового отряда «Память поколений» (Республика Беларусь).
Это солдаты 6-й гвардейской кавалерийской дивизии. Путь освобождения Витебщины красная конница начала 23 июня 1944 года. За 36 дней гвардейцы-кавалеристы прошли с боями 770 км и вместе с другими соединениями и частями освободили более 250 населенных пунктов. В одном из боёв близ деревни Брили погиб Иван Сканьгин.
«Этот бой начался на рассвете 28 июня по захвату этого плацдарма. Но укрепления немцев были настолько сильные, что не смогли они удержать этот мост, его взорвали. И саперы восстанавливали. А задача кавалеристов была — сдерживать контратаки немцев, чтобы они могли навести этот понтон переправы для танков», — Василий Шатков.
В ту ночь дивизия понесла немалые потери. Кавалеристы, среди которых был и ленинградец Сканьгин, удерживали плацдарм более двух суток, дожидаясь танков.
Из военных учётных документов известно, что Сканьгин Иван Григорьевич родился в 1913 году и до войны жил в Ленинграде. В 1941 году ему было 28 лет, не женат, детей нет. И красноармеец указал адрес, куда в случае его гибели прислать извещение — улица Парголовская, 1а. Она существует и ныне. Вот только такого дома нет. Нумерация улицы с номера 3. А на месте этого пустыря, судя по всему, и стояло здание, куда в июне 1944 года и пришла похоронка.
Дом, скорее всего, был деревянным, не больше двух этажей. Таких на Выборгской стороне было немало даже в 70-е годы, говорит краевед Алексей Ерофеев. Жили в основном рабочие заводов.
«Это был завод Карла Маркса, прядильные и ткацкие фабрики, которых немало между Невкой и Большим Сампсониевским проспектом, тогда это был проспект Карла Маркса. Ведь Выборгская сторона — это рабочая сторона изначально, когда ещё Пётр основывал Петербург. Вот для рабочих строился этот Батенинский жилмассив, Бобуринский жилмассив — там, где метро «Выборгская», — рассказал Алексей Ерофеев, краевед.
Но история исчезнувшего дома не растворилась в дымке времени. На бесконечных стеллажах Центрального государственного архива Санкт-Петербурга тысячи домовых книг. Вот та самая. Ещё довоенная. На пожелтевших страницах — судьбы каждого из жильцов. Например, Соколовой Анны Григорьевны. Это старшая сестра Ивана Сканьгина. Родилась в деревне Малое Плоское Тверской губернии. А с 1932 года жила в Ленинграде на Парголовской, 1, в квартире № 13, вместе со своим мужем.
«Евстафий Терентьевич работал в столовой № 4 Куйбышевского треста. А Анна Григорьевна работала сначала на фабрике «Красное знамя», потом на фабрике «Красный маяк», — сказал Михаил Скворцов, начальник сектора использования и хранения документов Центрального государственного архива Санкт-Петербурга.
В книге есть ещё одна любопытная запись. В 1939 году у Соколовых гостила некая Мария Ильинишна Сканьгина — возможно, мать или тётка. Степень родства тогда не записывали. Семье удалось пережить блокаду и страшный голод. В 1946 году из квартиры № 13 выбыл 16-летний сын Юрий, а за два года до этого, в апреле 1944 года, Анна Соколова родила второго ребенка, Бориса.
«Поквартирный список — это ещё одна часть домой книги, где указаны все лица, проживающие в этой квартире. Здесь степень родства не указана, но по крайней мере по квартире № 13 за этот период мы можем увидеть, что в 1944 году появился некий Соколов Борис Евстафьевич. Ещё один племянник нашего героя», — сказал Михаил Скворцов.
Знал ли Иван Сканьгин, что у него появился второй племянник, неизвестно. Он погиб в июне 1944 года, в первые дни масштабной наступательной операции «Багратион» по освобождению оккупированной Белоруссии.
«Благодаря ей Красной армии удалось продвинуться на сотни километров, в течение полутора-двух месяцев была освобождена территория Белоруссии, была освобождена значительная территория советской Прибалтики. Часто вспоминаем о том, как по улицам Москвы были проведены колонны пленных немцев. Эти пленные были взяты советской армией как раз в ходе операции «Багратион»», — рассказал Роман Соколов, доктор исторических наук, заведующий кафедрой истории России с древнейших времен до начала XIX века РГПУ им. А.И. Герцена.
В 1941 году кавалерийские войска насчитывали чуть более ста тысяч человек. В войне моторов, как называли Великую Отечественную, конные дивизии казались пережитком Гражданской войны. Разве что только в народной памяти всё ещё жил образ красного командира Чапаева на лихом коне.
Однако уже в 1943 году в кавалерии воевали почти четверть миллиона. Всадники участвовали во всех ключевых битвах — за Москву, Сталинград, Одессу. А в Белоруссии 6-я гвардейская кавалерийская дивизия сыграла едва ли не ключевую роль.
«Как, например, наступать. Атака через лес. Ни одно транспортное средство не пройдет через лес, а лошадь увертывается от деревьев. В начале войны кавалерия в основном была ударом по флангам для замедления наступления немецких войск, не более того, но потом мы научились. И во время операции «Багратион» она показала себя с прекрасной стороны», — сказал Сергей Виватенко, кандидат исторических наук, доцент.
Там, где не могли пройти танки, в бой шли кавалеристы. Они прорывали оборону противника и захватывали важные стратегические узлы и переправы. Такой была река Березина — свидетельница и участница двух величайших войн в мировой истории. Когда-то её воды поглотили наполеоновскую конницу. Французская армия была уничтожена. Спустя 130 лет она стала важнейшим рубежом в битве за освобождение Белоруссии. В июне 1944 года в окрестностях деревни Брили ленинградец Иван Сканьгин в составе 6-Гвардейской кавалерийской дивизии одним из первых форсировал Березину.
«Настолько чувствуется героизм по этим боям. Они шли в эту переправу вплавь. Река Березина довольно широкая. Это почти 50 метров. На подручных средствах, как было написано, форсировали, захватывали массированным пулемётным огнем, удерживали и гибли. То есть он уже переплыл реку, потому что он погиб уже на западном берегу. И погиб он там, удерживая этот плацдарм», — сказал Василий Шатков.
Ленинградец Иван Сканьгин так и не увидел триумф «Багратиона». Пал на поле боя, там, где дважды решалась судьба Отечества. Спустя 80 с лишним лет вновь обрёл имя. И остаётся надежда, что потомки солдата узнают, где похоронен их герой. Его родному племяннику Борису Евстафьевичу Соколову сейчас 81 год. И очень хочется верить, что у этой истории ещё будет продолжение.