Песни Великой Победы: «Бьется в тесной печурке огонь…»

Этот шедевр о любви и верности, созданный поэтом Алексеем Сурковым и композитором Константином Листовым, стремительно завоевал фронт и тыл сразу после создания. Текст и ноты песни даже издавали на листовках. Прославленная в годы войны в исполнении Лидии Руслановой и Леонида Утесова, она по сей день входит в репертуар самых именитых артистов. Но и она не избежала пусть временных, но все-таки определенных проблем. Какие строки осложнили ее цензурную судьбу, почему первоначальные стихи оказались без названия и как советский народ поправил слова «Землянки» — в материале журнала нашего издания, продолжающего традиционную рубрику к 80-летию Великой Победы.

Песни, вошедшие в историю, всегда лаконичны. Концентрированность эмоций, обусловленная стрессом от пережитого, ужас миновавшего или ожидаемого не терпят многословия, побуждая к предельной емкости содержания. Александр Твардовский, прочитав прогремевшее впоследствии на всю страну стихотворение Михаила Исаковского «Враги сожгли родную хату», говорил автору, что ему удалось сложить в сорок строк то, ради чего отцу «Василия Теркина» пришлось бы написать целую поэму. Алексей Сурков в стихотворении, прогремевшем на всю страну под музыку Константина Листова, смог обойтись всего шестнадцатью строчками, которые он сам называл «домашними».

Этих строк и музыки уже было достаточно, чтобы войти в хроники войны. Но Сурков вошел в учебные хрестоматии и поэтические антологии еще и благодаря Константину Симонову, посвятившему другу знаменитое стихотворение «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…». С тех пор и возник в отечественном сознании образ Смоленской дороги — пути испытаний, страданий и надежды.

В годы Великой Отечественной Сурков был военным корреспондентом фронтовой газеты «Красноармейская правда» и спецкором «Красной звезды», участвовал в обороне Москвы, воевал в Белоруссии.

27 ноября 1941-го под Истрой на командном пункте он попал в окружение. Уже после прорыва, когда довелось пройти по минному полю, уцелеть под обстрелом, он в укрытии разглядел на полах шинели следы от осколков.

Одним из самых обширных сводов материалов, связанных с творчеством Алексея Суркова, располагает Государственный литературно-мемориальный музей-заповедник Н.А. Некрасова «Карабиха». Автор слов легендарной «Землянки» родом, как и Некрасов, из Ярославской области, поэтому и отношение к его наследию здесь особое. И потомки поэта не случайно передали именно в «Карабиху» многие рукописи и документы, хранившиеся в семье.

Научный сотрудник музея Алена Молчанова рассказала нашему изданию, что самые привычные названия «Землянка» или «В землянке» песня получила после того, как «ушла в народ». А сам Сурков заглавия самому известному стихотворению не придумывал, обошелся обращением к жене: «Тебе — Солнышко мое!»

Отправляя своей спутнице жизни +Софье строки, возникшие в подмосковной деревне Кашино 27 ноября 1941-го, он и не предполагал, насколько счастливая судьба уготована им.

А история, как во многих случаях и бывает, связана со случайной встречей поэта и композитора Константина Листова, прикомандированного к той же части, который в минуты передышки между боями искал слова для мелодии, еще не сформировавшейся полностью в сознании, но уже готовой к слиянию с текстом.

Сурков на вопрос фронтового товарища переписал ему стихотворение, еще не запечатанное в конверт. На этом композитор и поэт расстались, однако через пару дней Листов снова навестил поэта, но уже с нотами. А вечером, когда подготовка материалов для очередного номера была позади, принесенные ноты и стихи попали в руки фотокорреспондента Михаила Савина. Он и стал первым исполнителем знаменитой «Землянки», спев ее под гитару.

Через много лет после этих событий, в честь которых на родине «Землянки» ныне установлен памятный знак, мне довелось услышать уже ставшую легендарной песню в исполнении одного из авторов. В конце 70-х годов прошлого века Константина Яковлевича Листова, которому было уже под восемьдесят, пригласили за рояль на праздничном телевизионном концерте в честь Дня Победы. Тогда мне показалось, что на глазах у автора «Тачанки», «Гренады» и «Севастопольского вальса» поблескивали слезы…

Впрочем, лирика в поэзии то время не то чтобы не приветствовалась, но воспринималась несколько осторожно.

Об одной такой истории вспоминал хорошо знавший Суркова писатель Юрий Федосюк, после окончания Московского института философии, литературы и истории имени Н.Г. Чернышевского в 1941-м тоже ушедший в Красную армию. «Еще в 1943 году, в армии, мы с упоением пели сурковскую «Землянку», — писал он. — Но на какое-то время репертуарный комитет запретил исполнение этой песни из-за якобы пессимистических стихов «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти — четыре шага». Я слышал после войны, как Сурков задним числом с большим темпераментом возмущался этим запретом. «Каким же надо быть идиотом, — мелодично окал он, — чтобы опровергать, что бойцу на передовой до смерти всего четыре шага, иной раз даже не четыре, а три, а то и два. Вот только реперткомовские чинуши такой близости к смерти, к сожалению, не испытывали».

В годы войны с цензурой не спорят. И хотя Сурков смягчить текст категорически отказался, здесь обошлись без него — строки убрали, а от певцов, исполнявших «Землянку», требовали заменять неугодные слова.

Уже перед крахом гитлеровской Германии цензурные строгости ослабели, и на концерте у Брандербургских ворот Лидия Русланова спела «Землянку» без купюр. Впрочем, есть многие свидетельства, что эта любимица фронта и тыла, как и Леонид Утесов, запреты игнорировали.

Фронтовики тем более с вмешательством в авторский текст не мирились. Алена Молчанова подтвердила, что однажды после подобных упреков в пессимизме поэт даже получил письмо с фронта от гвардейцев-танкистов, в котором те возмущенно утверждали: заявляйте хоть о четырех тысячах английских миль, отделяющих от пули или осколка, но мы сами знаем, сколько любых мер длины разделяют жизнь и кончину.

Однако есть одна правка, с которой автор все-таки согласился. В изначальном варианте стихотворения заключительные строки звучат так: «Мне в холодной землянке тепло от моей негасимой любви». Однако фронтовики, сразу воспринявшие песню как безусловно свою, заменили слово «моей» на «твоей».

Алене Молчановой довелось как-то слушать, как одна из внучек поэта рассказывала, что, услышав такой вариант слов, Сурков посетовал на это жене. В ответ Софья Антоновна с улыбкой сказала мужу: «Тебя народ поправил. Ему виднее!»

Уже одним этим стихотворением Алексей Сурков вошел и в историю литературы, и в историю Великой Отечественной войны. Но во фронтовой печати от военкора ждали не только поэзии.

Так, Алена Молчанова напомнила, что в активе фронтового журналиста, кроме множества иных публикаций, есть и созданный им образ Григория Танкина — предтечи Василия Теркина и как бы собрата многих других лихих, находчивых и никогда не унывающих солдат.

На фронтах, в армиях, в дивизиях, на флотах и даже в партизанских отрядах за годы военного лихолетья выходили около тысячи газет, и большинство не обходились без сатирических страниц, клеймивших врага ядовитым словцом, иронией и сарказмом. Мало кто из тех литературных героев военной прессы уцелел в мирное время. Ныне разве что историки многотиражек военной поры вспомнят «казака Ивана Гвоздева», «Максима Зениткина», «Корнея Эсминкина», «Андрея Снарядкина», а еще «Пулькина», «Гранаткина» и многих других.

Гениальный Василий Теркин, придуманный Александром Твардовским, затмил и, так сказать, отправил в отставку или в запас всех своих подобных коллег. Гриша Танкин, сочиненный Алексеем Сурковым, подобной участи тоже не избежал. Хотя в книге «Фронтовой фольклор», вышедшей в 1944 году, цитата из сурковских описаний невероятных похождений героя типа «Сорок немцев, двое нас и смекалка про запас» открывает главку пословиц и поговорок.

БИОГРАФИИ

Алексей Александрович Сурков

Родился 1 (13) октября 1899 года в деревне Середнево Ярославской губернии. В 1918 году добровольцем ушел в РККА. В 1931—1934 годах учился в Институте красной профессуры, затем преподавал в Литературном институте Союза писателей СССР, работал под руководством Максима Горького заместителем редактора журнала «Литературная учеба». Во время Великой Отечественной войны участвовал в обороне Москвы, воевал в Белоруссии. В 1945—1953 годах — ответственный редактор журнала «Огонек», в 1950-х — ректор Литературного института имени А.М. Горького, с 1962 года — главный редактор «Краткой литературной энциклопедии». Автор многих книг стихов. Умер 14 июня 1983 года.

Константин Яковлевич Листов

Родился в Одессе 19 сентября (2 октября) 1900 года. В 1917-м окончил музыкальное училище Русского музыкального общества в Царицыне. Служил в Красной армии. Учился в Саратовской консерватории. В 1930-е получил известность как автор популярных песен «Тачанка», «Гренада» и многих других. В 1941—1945 годах служил музыкальным консультантом политуправления Военно-морского флота. Автор более шестисот песен, а также опер, оперетт и произведений других жанров. Умер 6 сентября 1983 года.

В ЗЕМЛЯНКЕ

Слова Алексея Суркова, Музыка Константина Листова

Бьется в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза.

И поет мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты

В белоснежных полях под Москвой.

Я хочу, чтобы слышала ты,

Как тоскует мой голос живой.

Ты сейчас далеко, далеко,

Между нами снега и снега…

До тебя мне дойти нелегко,

А до смерти — четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,

Заплутавшее счастье зови.

Мне в холодной землянке тепло

От моей негасимой любви.

(1941—1942)

Парламентская газета