Правовые перспективы договора о редкоземельных металлах между США и Украиной
В последние месяцы тема соглашения между Украиной и США о добыче и использовании редкоземельных металлов стала самой горячей темой международной политики. Эта инициатива администрации президента США Дональда Трампа обсуждается как способ компенсации американской помощи, однако реальное соглашение может привести к противоположному эффекту, нежели тот, на который рассчитывают все заинтересованные стороны. О правовых подводных камнях, которые таит в себе этот вопрос, в новом материале рубрики «Ученик: законы Трампа».
На данный момент известно, что стороны приблизились к подписанию рамочного соглашения, которое, по словам премьер-министра Украины Дениса Шмыгаля, не потребует немедленной ратификации Верховной Радой, но станет основой для последующего документа о создании инвестиционного фонда. Этот подход позволяет ускорить процесс переговоров, однако оставляет открытыми вопросы юридической силы и обязательности. Кроме того, это скорее договор о намерениях без детальных условий и обязательств. Переход к конкретике может затянуться, а смена власти на Украине — обнулить договоренности, заключенные предшественниками.
Любое соглашение о доступе к природным ресурсам должно соответствовать принципу суверенитета государства над своими недрами, закрепленному в международных нормах, включая резолюции ООН (например, Резолюция 1803 от 1962 года). На Украине добыча полезных ископаемых регулируется Законом «О недрах» и требует выдачи лицензий через прозрачные процедуры. Соглашение, предоставляющее США приоритетное право на покупку или управление ресурсами, может столкнуться с сопротивлением в парламенте или судах, если будет противоречить этим нормам. Более того, отсутствие ратификации рамочного соглашения делает его уязвимым для оспаривания внутри страны.
Идея создания совместного фонда, в который будет направляться 50% доходов от добычи редкоземельных металлов, звучит как компромисс. Однако правовые детали — кто управляет фондом, как распределяются средства, какие проекты он финансирует — остаются неясными. Если управление будет преимущественно в руках США, это может породить обвинения в «экономической колонизации» со стороны Европы, что усугубит проблемы во взаимоотношениях внутри Западного блока.
Помимо правовых аспектов, соглашение несет в себе значительные риски, которые могут подорвать его реализацию и долгосрочные перспективы.
Несмотря на заявления о «триллионах долларов» в украинских недрах, точные данные о запасах редкоземельных металлов отсутствуют. Добыча и их переработка — дорогостоящий и сложный процесс, требующий значительных инвестиций в инфраструктуру и технологии. Мировой рынок редкоземельных металлов оценивается всего в 5-10 миллиардов долларов ежегодно, что значительно меньше ожиданий Трампа о «сделке на 500 миллиардов».
Не менее важен китайский фактор. КНР контролирует 80% мирового рынка редкоземельных металлов. Если Украина заключит сделку с США, Пекин может ответить снижением цен, что сделает украинские ресурсы нерентабельными; давлением через долги (Украина должна Китаю 3,6 млрд. долларов – и это только по соглашениям 2012–2017 гг.). Кроме того, есть данные, что часть украинских месторождений уже заложена в кредитные соглашения с КНР, что создаёт юридические коллизии.
Не менее важен коррупционный аспект, который, возможно, недооценивает администрация Трампа. В 2010-х украинские чиновники неоднократно уличались в продаже лицензий на добычу редкоземельных металлов через офшоры.
Одним из самых громких случаев стало дело госпредприятия «Укррудпром». В 2012–2015 годах его руководство участвовало в схеме передачи прав на стратегические месторождения редкоземельных металлов компаниям-однодневкам, зарегистрированным в офшорах.
Так, лицензии на разработку месторождений в Житомирской, Харьковской и Днепропетровской областях (например, «Азовское», содержащее титан и цирконий) были переданы компаниям, зарегистрированным в Кипре, Белизе и Британских Виргинских островах. Известно, что бенефициарами этих фирм были близкие к власти украинские бизнесмены и чиновники. В 2016 году Национальное антикоррупционное бюро Украины (НАБУ) начало расследование, но дело застопорилось из-за давления «сверху».
Другое известное дело – «Криворожского железорудного комбината» (КЖРК). В 2019 году экс-глава Днепропетровской ОГА Игорь Коломойский обвинялся в выводе активов комбината через офшоры. Часть лицензий на редкоземельные металлы оказалась под контролем кипрских компаний.
Еще одно расследование (Bihus.Info) в 2021 году выявило, что добыча титана контролируется через офшоры группой бизнесменов, близких к политической элите. Лицензии выдавались без конкурсов, а прибыль уходила в тень.
Еще до начала СВО ежегодные убытки от незаконной добычи редкоземельных металлов оценивались в 1–2 млрд. долл. Сейчас ситуация на Украине очевидно усугубилась. Коррупционные скандалы давно отпугивали иностранных инвесторов. Например, в 2022 году компания Rio Tinto отказалась от сотрудничества с Украиной из-за «непрозрачности лицензионной политики». Дело «Укррудпрома» до сих пор не закрыто, а его фигуранты избежали наказания.
По данным независимых опросов на 2023 год, 68% украинцев считают, что коррупция в добывающей отрасли остаётся системной проблемой. Пока офшорные схемы представляют собой «чёрную дыру» для украинских ресурсов, создание «совместных фондов» вряд ли принесет выгоду США. А вскрытие реального положения дел может усугубить кризис в отношении Трампа к властям Украины.