Социальный лифт для сирот сломался

За последние десять лет общее количество детей-сирот и детей, лишённых родительской опеки (последних называют социальными сиротами. – Прим. τ), сократилось почти на четверть. Такие данные приводит Министерство просвещения РФ. На конец 2023 года в России было около 360 тыс. сирот, из них почти 32 тыс. живут в специализированных организациях. Около 20 тыс. находятся в детдомах «временно» – по заявлению родителей, но практика показывает, что обычно обратно их не забирают. Десять лет назад и этот показатель был гораздо выше – тогда в интернатах и детских домах проживали более 100 тыс. детей.

Чиновники объясняют такую тенденцию сокращением количества отказов от младенцев и детей-инвалидов, а также смягчением политики государства по лишению родительских прав. Эксперты утверждают, что на статистику влияет и общий спад рождаемости в стране.

– Смягчение политики по лишению родительских прав и «борьба за кровность» – это далеко не всегда хорошо. Конечно, просто из-за бедности не должны изымать детей, таким добропорядочным семья нужно помогать. Но нужно понимать, что есть биологические родители, которым просто нельзя оставлять детей, – алкоголики, наркоманы, психически больные люди, с которыми ребёнок живёт в насилии, антисанитарии, среди вшей и тараканов. На круглом столе недавно обсуждался такой случай: психически больной маме с биполярностью и склонностью к убийству оставили ребёнка под ответственность родственников. В итоге родственники оставили мать одну с малышом, потому что не могли быть с ними сутками. И она убила ребёнка. Я боюсь, что всероссийская инспекция идёт по пути ожидания отдельных слоёв общества, пытаясь сохранить родные семьи даже тогда, когда это делать опасно, – считает мама восьмерых приёмных детей из Крыма, член попечительского совета дома ребёнка «Ёлочка» Ольга Крамная. Некоторые из её детей пострадали от действий кровных семей.

Детские дома тоже иногда оказываются не лучше сложных семей. Симферопольский дом ребёнка «Ёлочка» несколько лет назад оказался в центре большого скандала, который дошёл до федеральных властей: двухлетний Серёжа, которого тогда усыновила Ольга, был на грани смерти из-за запущенной дистрофии и длительного обезвоживания. Сегодня благодаря колоссальным усилиям врачей и приёмной мамы ребёнок, переживший несколько сложных операций, продолжает набирать вес, хорошо ходит и бегает, пытается разговаривать. «Ёлочка» сменила директора только год назад, после многочисленных проверок и давления общественности. Теперь это, как говорит Крамная, образцово-показательное учреждение.

К счастью, в России далеко не все интернаты такие как «Ёлочка» при предыдущей дирекции. За плечами 26-летнего Валерия из Симферополя четыре госучреждения – городской приют, Джанкойская санаторная школа-интернат, Алупкинская школа-интернат и Феодосийский детский дом. Говорит, везде условия жизни были разные – от разбитых кабинок в туалете и старых окон до шикарных комнат с современным ремонтом, но кормили везде неплохо, было много кружков, летом возили в детские лагеря на море. Правда, один раз путёвок всем не хватило и несколько классов детдомовцев поехали отдыхать… в тубдиспансер. Но воспитатели, по словам Валерия, всегда старались сделать жизнь детей лучше и легче. С особой теплотой он вспоминает сотрудников Джанкойского интерната.

– На воспитателях лежало огромное число обязанностей, они даже не всегда домой успевали. Принесли для нас из дома телевизор, видеомагнитофон и диски с фильмами. Часто ездили с нами в летние лагеря, потому что молодые вожатые не могли за нами, сложными подростками, уследить. Было всякое: и воровали, и попрошайничали, и убегали машины мыть, чтобы подзаработать – тогда пособие месячное было копеечное, на него можно было купить два мороженого, а нам хотелось вкусностей и гаджетов. Но наши воспитатели нам всё прощали и старались тянуть нас, как могли. У нас даже семейное дерево было на стене: нарисовали дерево, а мы рядом с ветками краской оставили отпечатки своих ладоней, – вспоминает молодой человек.

Но каким бы хорошим и благоустроенным не был детдом, социальные сироты всё равно хотят домой, к родным. Валерий рассказывает, как в первые месяцы в городском приюте, когда ему было девять лет, его страшно тянуло домой, к лишённой родительских прав маме, которую он до сих пор ласково называет «мамуля». Один раз он даже сбежал и приехал к домой, но мать, испугавшись последствий, отвезла его обратно. Несмотря на это он помогает ей, уже сильно больной, до сих пор: приезжает в гости, привозит продукты и очень переживает за её здоровье.

В старших классах у парня почти получилось обрести новую семью – американскую. Он говорит, что тогда к ним очень часто приезжали граждане США, проводили с ними время, на лето возили тех ребят, которых планировали усыновить, на море. А других, как и его, даже возили на каникулы в Штаты. Но потом Крым сменил прописку на российскую, и связь потерялась.

Психологи говорят, что у детдомовцев формируется ряд особенностей психики. Так, из-за нахождения в закрытой среде и изоляции от остального общества у них возникает своеобразная идентификация друг друга и настороженное, а иногда и враждебное, отношение к «чужим». Отсутствие личного пространства приводит к тревожности и раздражительности, из-за недостатка теплоты между значимыми взрослыми и детьми нарушаются механизмы привязанности. Повышенный уровень подверженности постороннему влиянию часто приводит детей в криминальную среду.

– Дети в детдомах не должны расти как трава. Иногда сотрудники сознательно ограничивают эмоциональную сферу ребёнка, чтобы было легче им управлять: не берут на руки, не обнимают. По данным учёных, нарушение у детей-сирот механизмов эмоциональной привязанности часто приводит к болезням и отставанию в психоречевом развитии. В детдомах у детей не формируется чувство привязанности, безопасности, а это является основой для формирования здоровой личности. Позитивные примеры пока, увы, единичны. В Москве, например, есть интернат, где директор выстроил систему так, что там воспитываются вместе дети от 0 до 23 лет – как в семье. Это позволяет сформировать здоровые чувства эмоциональной привязанности и безопасности, – рассказывает Ольга Крамная.

Учредитель благотворительного фонда «Добро Мира – Волонтёры Крыма» Наталья Мартынец, которая инициировала проект социализации и профориентации детей, лишённых родительской опеки, и выпускников интернатов, говорит о ещё одной проблеме – отсутствии труда в жизни детдомовского ребёнка. Там за них делают почти всё – готовят, стирают, гладят, убирают. Из-за этого часто формируется леность и потребительское отношение к жизни по типу «мне все должны», а после выпуска оказывается, что вчерашние детдомовцы не могут себя обслуживать в быту. Отсутствие привычки трудиться, по данным исследователей, также становится одним из факторов дальнейшей маргинализации.

– Часто детям не хватает элементарных бытовых навыков. Мы пытаемся исправлять эту ситуацию. Например, в Лозовском интернате оборудовали отдельную кухню – теперь там проходят регулярные уроки кулинарии. Для девочек организовали комнату для шитья, курсы маникюра и педикюра, для мальчишек закупили различные инструменты. Проводим творческие мастер-классы, уроки финансовой грамотности – с этим у ребят тоже сложности. Например, было задание купить продукты на месяц: кто-то заложил в бюджет гречку, мясо и молоко, средства личной гигиены, а кто-то на всю сумму решил набрать чипсов, – рассказывает Наталья Мартынец.

Национальная доктрина Российского образования до 2025 года включает в себя организацию социально-психолого-педагогического сопровождения процесса социализации и адаптации обучающихся, в том числе воспитанников детских домов. Однако, по сути, это свод рекомендаций, который адресован максимально широкому кругу лиц – от губернаторов, директоров детдомов и органов опеки до волонтёров.

– Никакого постинтернального сопровождения у нас нет в помине. Решать проблемы с жильём – меня отказывались ставить на очередь из-за того, что у меня есть аварийная квартира, в которой невозможно жить – помогали волонтёры. Это очень тяжёлая история, – признаётся бывший воспитанник детдома Валерий.

После окончания девятого класса всех детдомовцев распределяют по училищам и колледжам. Но выбрать рабочую специальность иногда бывает невозможно: Валерий вспоминает, как хотел выучиться на сварщика, подал документы в колледж, а когда приехал заселяться в общежитие, выяснилось, что его зачислили на другой факультет. Педагог пояснил: мол, там направление переполнено – будешь столяром, какая разница?

Нина, которая тоже живёт в Симферополе, вспоминает, что её распределили после интерната в профессиональное училище на специальность «маляр-штукатур», несмотря на то, что у неё были противопоказания по здоровью.

– Меня никто не спрашивал, кем я хочу быть, на кого учиться, просто записали туда. Но работать по специальности я не могла – мне нельзя работать на высоте и дышать краской из-за хронического пиелонефрита. Иногда я падала в обморок. После окончания учёбы я работала няней в детском саду и официанткой. Сменила много мест работы, – рассказывает девушка, которая сегодня уже сама воспитывает троих детей.

Волонтёрский проект социализации и профориентации детей-сирот работает в Крыму больше 15 лет, но лишь в нескольких интернатах. В рамках проекта ребята посещают предприятия для знакомства с разными профессиями. Фонд «Добро Мира – Волонтёры Крыма» часто помогает своим подопечным после окончания средних специальных учебных заведений и в трудоустройстве. Наталья Мартынец говорит, что очень мало детей продолжают учёбу в вузе, большинство хотят работать руками.

– У многих нет стремления чего-то добиться. Мы обучали вождению детей по договору с Госавтошколой: из всего потока только одна девушка закончила и сдала на права. Потом приходила рассказывала, что машину купила, хвасталась, – рассказывает Наталья.

Но даже если есть желание продолжить учёбу, поступление в вуз становится для бывших детдомовцев архисложной задачей – им приходится конкурировать не только с детьми из обычных семей, которые получили более качественное образование и имели возможность заниматься с репетиторами, но и параллельно работать, чтобы оплачивать съёмную квартиру, пока ждёшь очередь на положенное по закону жильё.

Семья Нины, например, до сих пор живёт на съёмной квартире – получить свою пока не получается. При Украине в очередь девушку не поставили, а когда Крым стал российским ей никто и не сказал, что жильё ей всё ещё положено. Снимает жильё и Валерий. Сейчас парень работает в мебельной мастерской, но мечтает когда-нибудь уйти в сферу IT, хотя, признаётся, что уже не верит в то, что на это хватит сил.

– Нужно реформировать всю систему сиротских учреждений, превратить их в реабилитационные центры, где каждым ребёнком будут заниматься не для галочки, а как с родным: дадут более качественное образование, предложат лучшие варианты лечения, раскроют личность, социализируют и адаптируют к взрослой жизни. В России есть такие дома, где детям дают всесторонне развитие личности. Оттуда выходят уверенные в себе молодые люди, которые участвуют в олимпиадах, занимаются спортом, умеют обслуживать себя в быту и добиваться целей. Но таких учреждений, увы, пока единицы, – говорит Ольга Крамная.

Октагон Медиа