История развития русских судебных документов. Часть восьмая
История возникновения и развития судебной документации на древней Руси представляет собой важный этап формирования правовой системы государства. Документирование судебных процессов играло ключевую роль в установлении порядка, фиксировании прав и обязанностей сторон, а также в обеспечении законности и справедливости при разрешении споров. Первые образцы судебных документов начали появляться на Руси еще в домонгольский период, однако значительное развитие этого института началось в XIV–XV веках, когда усилилась централизация власти и сформировались новые государственные структуры. Введение письменной фиксации судебных решений стало важным шагом на пути к созданию более организованной правовой системы, что позволяет проследить эволюцию правового регулирования и институтов судебного производства на протяжении столетий. Мы рассмотрим эту тему в серии статей, посвящённых развитию русской судебной документации.
Белозерская уставная грамота 1488 года представляет собой один из значимых правовых памятников Древней Руси, отражающий особенности системы управления и судопроизводства на территории Белозерского уезда в период формирования централизованного Русского государства. Документ этот имеет важное историко-правовое значение, поскольку демонстрирует практику взимания пошлин, порядок деятельности наместников и их помощников, специфику судебных разбирательств, а также регламентирует взаимоотношения местных властей с торговым сословием и населением в целом.
Исторический контекст и значение грамоты
Конец XV века в истории Руси отмечен постепенным укреплением великокняжеской власти и централизацией государства под властью московских князей. После присоединения к Москве Новгородской республики и других значимых земель на Руси начали формироваться унифицированные правовые нормы, регулирующие различные аспекты местного управления. Белозерский край, расположенный на северо-западных окраинах Московского государства, в этот период еще сохранял ряд традиционных институтов местного управления, но постепенно интегрировался в единую политико-правовую систему. Белозерская уставная грамота, датированная 1488 годом, стала своего рода правовым актом, закрепляющим порядок сборов пошлин, судопроизводства и контроля за деятельностью наместников на данной территории. Она демонстрирует сочетание более древних юридических норм (вплоть до отсылок к практикам Русской Правды) и новых правил, устанавливаемых централизованной властью.
Общая структура Белозерской уставной грамоты
Грамота включает в себя четыре основных тематических отдела, каждый из которых посвящен определенному кругу вопросов. В целом этот документ устанавливает права и обязанности наместников, их помощников — тиунов и доводчиков, определяет порядок взыскания пошлин, проведения судебных процедур, а также регулирует отношения, возникающие при торговых операциях и при выдаче девушек замуж вне своей волости. Кроме того, в грамоте предусмотрены механизмы защиты населения от злоупотреблений местных властей, вплоть до возможности подачи жалоб великому князю. Таким образом, грамота была не просто фискальным и административным актом, но также своеобразным гарантом справедливости и правопорядка.
Ниже последовательно рассмотрим содержание и значение каждого из четырех отделов.
Первый раздел: пошлины и порядки кормления наместников
В первом разделе уставная грамота определяет основные принципы взимания наместнических пошлин. Наместники, назначавшиеся центральной властью для управления конкретным уездом, получали так называемое «кормление» — своеобразное жалование, обеспечиваемое за счет местного населения. В Белозерской уставной грамоте 1488 года тщательно прописаны размеры и сроки этих сборов.
Одной из первых упомянутых пошлин является «въезжая» — сбор, который наместник получал в момент своего прибытия в уезд. Примечательно, что размер этого сбора не был строго регламентирован: подданные платили по возможности и «по совести» — кто сколько мог и считал нужным. После «въезжего» наступала очередь регулярных кормов, которые выплачивались дважды в год, на ключевые календарно-религиозные даты: на Рождество Христово и на Петров день.
Размеры кормов были определены достаточно четко. С каждой сохи — условной единицы обложения, соотносимой с количеством пахотной земли, — наместник получал на Рождество 7 алтын и 2 деньги, а на Петров день — 3 алтына. Половина этой суммы предназначалась тиуну наместника, то есть его главному помощнику. Доводчик — чиновник, выполнявший преимущественно судебно-полицейские и следственные функции на местах, — также имел право на определенную долю: с каждой сохи на Рождество он получал 4 деньги, а на Петров день — 2 деньги.
Важно подчеркнуть, что грамота запрещала наместнику, тиуну и доводчику самостоятельно ездить по станам и волостям для сбора кормов. Вместо этого, сборы должны были производиться сотскими (старостами и выборными представителями общины) в городе. Это правило служило своеобразной гарантией защиты крестьянского населения от возможных злоупотреблений, связанных с личными визитами чиновников. Более того, округа (волости и станы) делились между доводчиками так, чтобы каждый отвечал только за свой участок, не в праве нарушать административные границы и собирать пошлины в чужих владениях.
Мобильность доводчика по собственной территории также была регламентирована. Ему предписывалось ездить только на одной лошади, без сопровождения работника, и строго следить за тем, где он обедает и ночует: не позволялось сочетать эти два действия в одном и том же месте. Подобные ограничения создавали режим контролируемой мобильности чиновника, снижая риск злоупотреблений и неподконтрольного давления на местное население. Поскольку наместники и их подчиненные назначались на год, система регулярных выплат была привязана к годичному циклу. Это делало кормления предсказуемыми для жителей и уменьшало почву для злоупотреблений властью.
Кроме регулярных кормов, уставная грамота предусматривает явочные пошлины с приезжих торговцев или «гостей». Если в уезд прибывало большое судно с товаром, его начальник (ватман) обязан был заплатить наместнику пошлину в размере гривны, плюс с каждого человека на судне по деньге. Если же судно было малым и гребным, то каждый находящийся на нем платил лишь по деньге. Здесь же предусматривается ответственность за нарушение правил торговли: если гости торговали не в указанных местах, то с купца и продавца взималась особая «заповедь» — по 2 рубля с каждого. При этом 1 рубль шел наместнику, другой — таможенникам, а сам товар изымался в пользу великого князя. Таким образом, устанавливалась четкая система торгового регулирования и защиты интересов государственной власти.
Второй раздел: порядок суда и судебные пошлины
Во втором разделе грамоты речь идет о судебной власти наместника и о том, как должен проходить разбор исков. Здесь принципиально важно, что наместник и его тиун не имели права судить в одиночку: в процессе обязательно должны были участвовать сотские и «добрые люди» — представители местного населения, имеющие репутацию честных и справедливых граждан. Это требование демонстрирует стремление к известной публичности и гласности суда, а также к привлечению местного общества к контролю за правосудием.
Судебные пошлины определялись, исходя из оценочной стоимости иска. Истец, подавая челобитную, обязан был заранее обозначить ценность своего требования. Если стороны приходили к миру до суда или непосредственно перед поединком, установившимся порядком также определялись пошлины. Так, если истец и ответчик мирились до решения по делу, то взималась пошлина с рубля по гривне, которую делили между наместником, тиуном и доводчиком. Если же тяжба доходила до поединка, но стороны мирились уже, став у поля, пошлина оставалась той же. Если же поединок состоялся, то побежденный должен был полностью удовлетворить иск противной стороны, а сверх того заплатить «противень» — встречную пошлину наместнику, тиуну и доводчику.
В делах уголовного характера (татьба, разбой, убийство) процедура была иная. Сначала иск предъявлялся виновному от имени пострадавшего, а после этого виновный уже отдавался наместнику, чтобы тот взыскал с него продажу (штраф) и передал его «на казну». Если убийца оставался нераскрытым, то соответствующее сообщество (волость или стан), где обнаружили убитого, должно было выплатить штраф в 4 рубля. Таким образом, община косвенно поощрялась к поиску и задержанию преступника.
Если кто-то ловил вора, но самовольно отпускал его, не представив в суд, то это считалось «самосудом», наказуемым пеней в 2 рубля. При отыскивании украденных вещей действовал принцип сводов, аналогичный применяемому в «Русской Правде»: потерпевший мог отслеживать свою вещь по цепочке собственников до тех пор, пока не доходил до лица, не способного объяснить происхождение владения. Особую важность здесь имела норма, по которой наместник не должен был взимать пошлины с тех, кто удачно «отводил» от себя подозрение, то есть доказывал свою невиновность, а все судебные издержки возлагались на истинного вора.
Особым случаем в грамоте было определение понятия «поличное». По Белозерской уставной грамоте поличным считалось лишь то имущество, которое истец совместно с приставами изымал у подозреваемого из запертого помещения — клетки или из-под замка. Если вещь находилась просто во дворе или в незапертом доме, она уже не считалась поличной. Это тонкое и строгое определение поличного выделяет Белозерскую грамоту из предшествующих правовых памятников, в том числе отличает ее от норм «Русской Правды», где столь детализированных критериев не было. При порче межей (межевых споров) наместник получал с виновного в качестве судебных пошлин по 8 денег.
Третий раздел: выдача девушек замуж и пошлины
В третьем разделе рассмотрены пошлины, связанные с брачно-семейными вопросами. Если девушка выдавалась замуж из одной волости в другую, следовало уплатить так называемую «выводную куницу» — обычно алтын. Если же дочь выдавали «за рубеж», то есть за пределы Белозерского уезда, пошлина удваивалась до 2 алтын. Если брак заключался внутри одной и той же волости, выводная куница не взималась вовсе, но при этом устанавливалось символическое платежное обязательство: в пользу наместника с этого брака бралось «свадебное» — новоженный убрус (вид тканого головного убора) стоимостью в 2 деньги. Кроме того, владычный десятник при выдаче «знамения» на венчание должен был получить 3 деньги. Таким образом, и брачные союзы были включены в систему фискальных и административных отношений, что отражало идею контроля власти над всеми аспектами общественной жизни.
Четвертый раздел: жалобы на злоупотребления и защита интересов населения
В последнем, четвертом разделе грамоты, делается важное заявление о праве местных жителей жаловаться на действия наместника, тиуна или доводчика великому князю. Это особо ценно в контексте средневекового государственного устройства, когда гарантий прав подданных было мало. Белозерская грамота закрепляет определенную процедуру обращения к верховной власти, позволяя пострадавшим назначать сроки, на которые наместнику или волостелю и их помощникам предписывалось явиться в суд к великому князю. Таким образом, документ создавал не только систему локального правосудия, но и предусматривал апелляционный механизм, возможность контроля со стороны централизованной власти, выступавшей своеобразным «верховным арбитром».
Белозерская уставная грамота 1488 года отражает сложившуюся к концу XV века правовую среду на севере Русского государства. В ней удачно сочетаются элементы архаичного права, восходящего к «Русской Правде», с новыми тенденциями централизации административно-судебных функций. Введение четких норм об определении пошлин, порядке судопроизводства, обязанностях наместников, тиунов и доводчиков, а также механизмов контроля над их деятельностью со стороны великокняжеской власти – все это делало грамоту передовым по тем временам правовым актом.
С ее помощью власть стремилась достигнуть нескольких целей: упорядочить сборы и судебные процедуры, предотвратить возможные злоупотребления со стороны наместников и их окружения, стимулировать активное участие местного населения в осуществлении правосудия и, наконец, укрепить вертикаль власти, обеспечив возможность подать жалобу непосредственно великому князю. Белозерская уставная грамота стала своеобразным мостом между традиционными нормами местного самоуправления и централизованной правовой системой формирующегося Русского государства, оставив яркий след в истории русского права.
Андрей Кирхин
*Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
**Стилистика, орфография и пунктуация публикации сохранены