Программный директор Волковского фестиваля рассказала, чем сегодня живет отечественный театр
На XXV Волковском фестивале ярославские зрители увидели весь цвет российского театрального Олимпа. О том, чем сегодня живет отечественный театр, рассказала программный директор фестиваля – театровед, журналист, заслуженный работник культуры РФ Марина Райкина.
– Волковский фестиваль продемонстрировал, что в национальном театре за последние годы произошла переоценка ценностей. Что стало тому причиной?
– Это результат тех перемен, тех тектонических толчков, которые сотрясают мир. Театр на них откликается, но ему нужно время, чтобы осмыслить происходящие события, ход исторического процесса. Делает он это, на мой взгляд, медленно. Другие виды искусства его опережают. Например, он находится в аутсайдерах по осмыслению последствий революции 1917 года. Музейщики к столетию этого события развернули грандиозные выставки. Кинематографисты отметились. А театр отрефлексировал очень слабо. Между тем вызовы, которые стоят перед человечеством, стоят и перед ним тоже. Он должен на них реагировать, если хочет остаться живым.
– Каких перемен вы ждете?
– Постмодернистский цинизм просто достал! Он протух. Нужен новый взгляд. Хотелось бы найти человека, который откроет форточку и даст возможность свободно дышать. Такие люди появляются. Константин Богомолов, с моей точки зрения, сейчас является лидером этого направления. Он размышляет и как‑то умудряется оценивать происходящее с юмором.
– Его нашумевший спектакль «Чайка с продолжением» Театра на Бронной вызывает жаркие споры: режиссер дописал классика и заклеймил отечественную интеллигенцию 1980‑х. Почему вы решили представить эту драму на Волковском фестивале?
– Именно потому, что она вызывает споры. Но подчеркну: споры – без отвращения, споры‑дискуссии. Я не люблю термин «интеллектуальный театр», но этот спектакль именно таков, поскольку во главу угла ставится не переживание, а размышление, выстраивание причинно‑следственных связей. Автор, безусловно, литературно одаренный человек. Он плетет «брюссельское кружево» из слов: начинает с Чехова, продолжает своими репликами, потом опять возвращается к Чехову. Это не механический монтаж речевых конструкций, а смысловые соединения.
Представляя интеллигенцию того времени в неприглядном свете, он не сводит счеты, а делает выводы на основе собственных наблюдений. Возможно, они ошибочны, но как представитель своего поколения он имеет на это право. А дописывать классиков – вообще современная тенденция. И здесь все зависит от меры и вкуса драматурга. Константин Богомолов одним из первых начал это делать. У него получается лучше, чем у других.
– Волковский фестиваль стартовал с байопика «Федор Волков. Восхождение». Интерес к биографиям исторических персон – еще одна тенденция в современном театральном искусстве?
– По части байопиков кино впереди планеты всей, но там и возможностей больше. Театр тоже идет по этому пути. Одна из самых удачных премьер прошлого сезона – спектакль Театра имени Евгения Вахтангова «Солнце Ландау» в постановке Анатолия Шульева. Мне очень бы хотелось показать этот спектакль на фестивале ярославским зрителям. Но, увы, из‑за особенностей сценографии, спецэффектов он практически невывозим.
– Недавний фестиваль актуального российского кино «Маяк» в Геленджике поразил тем, что большинство конкурсных фильмов снято женщинами. А в театре как обстоят дела с гендером?
– Театр тоже становится все более женским. Зачастую смотришь программку спектакля и видишь почти исключительно женскую постановочную команду. Режиссер – женщина. И сценограф. И художник по костюмам. Вот только свет еще не освоили, видимо, в профессии художника по свету нужно мужской ум иметь. Женская режиссура
– такое же по-своему самодостаточное, интересное явление, как, к примеру, женская проза.
– Насколько театральная среда сейчас лояльна к дебютантам? Им стало сложнее или проще проложить себе дорогу?
– У дебютантов теперь значительно больше возможностей проявить себя. К примеру, Аскар Галимов родом из Казани, недавний выпускник режиссерского факультета ГИТИСа, в прошлом году был приглашен в Театр имени Евгения Вахтангова ставить спектакль по пьесе Александра Вампилова «Утиная охота» и сразу обратил на себя внимание. Он психолог по первому образованию, что лично для меня является лишним доказательством того, что режиссура – это опыт, и не всегда театральный, знание жизни, интерес к человеку.
Татарская театральная школа сейчас на подъеме и лидирует во многих направлениях. Некоторые пытаются объяснить этот феномен с точки зрения экономики, дескать, в Татарстане вкладывают в театр, в продвижение деньги. Но я уверена, что творчество – это не про деньги: театр – не бухгалтерия.
– Какие свежие идеи привносят молодые режиссеры?
– У них свое понимание театра и мира, на которое серьезно повлияла цифровая реальность. Камера в телефоне позволяет как бы соединить кино с театром, задействовать медиа в качестве средства выразительности. Следующая ступень, которую уже осваивают, – использование искусственного интеллекта. В прошлом году на эту тему прошла интереснейшая дискуссия в Театре на Бронной. В ней участвовали директор Института когнитивных исследований СПбГУ Татьяна Черниговская и молодые ученые из Сколково.
С моей точки зрения, ИИ бояться не надо. Стоит все попробовать, прагматично оценить, взять хорошее и отказаться от плохого. Такие попытки предпринимаются. Есть опыт написания пьес нейросетями. С точки зрения языка и стиля они почти идеальны, но специалисты, кто в этом понимает, отличают их от созданных человеком. Нарочитая безупречность становится маркером цифрового продукта. Недавно на одном заседании нам предложили послушать рассуждения робота по имени Гаррик о будущем театра. Симпатяга такой, он ожидаемо заявил, что в перспективе ИИ всех заместит. На сцене станут играть роботы, которым не нужно тратить время на репетиции и прочую рутину. Ну, поживем – увидим.
– Наверняка у приверженцев технологических новинок есть оппоненты.
– Некоторые представители старшего поколения принципиально не используют экраны, микрофоны на стойках. В их представлении театр – это ручная работа. Среди молодежи тоже встречаются убежденные, что главное – душа, эмоции. Я на их стороне. Фантазия, воображение художника решает все. А технологии тут, как говорится, должны быть «на подпевке».
– Какие новые формы театра в последние годы получили развитие?
– Театры: социальный, иммерсивный, инклюзивный, который задействует в постановках актеров с различными особенностями здоровья. Сейчас развивается новое направление – форум‑театр: люди с жизненной травмой совместно пишут пьесу под руководством драматурга, а потом ее разыгрывают. Проблему я вижу здесь в том, что такие проекты увязаны с получением различных грантов.
– Судьба творческого человека изменчива. Что делать тем, в чьей жизни случилась черная полоса?
– Кто‑то «чешет» по регионам с антрепризой, а кто‑то серьезно работает. К примеру, ярославские зрители на фестивале рукоплескали народному артисту РФ Александру Домогарову. И никто не акцентировал внимание на том, что в недавнем прошлом он, к сожалению, потерял театр, в котором служил всю жизнь. Он не отчаялся и совместно с Ниной Чусовой сделал достойный частный проект. Я знаю много историй о том, как выпускники театральных институтов, не попавшие в труппу какого‑нибудь знакового театра, организовывали свои, маленькие театры. В сложный период нужно оценить ситуацию и спросить себя: хочешь раз за разом, как Дон Кихот, бросаться в атаку на ветряные мельницы или, наконец, успокоишься и делом займешься?
– Чего не хватает сейчас театру?
– Радости! Оглянитесь вокруг: сегодня идешь по улице, смотришь на людей и поражаешься: они такие унылые! И когда приходят в театр, их там тоже загружают проблемами вместо того, чтобы подпитать жизненной энергией, витальностью. Я не призываю ставить больше комедий. Но радость от жизни нужна!