Юрист Руслан Столяр

Электронный реестр алиментщиков.

Все знают, что критиковать всегда легче чем предложить действенный способ решения проблемы. И вот тут можно было и закончить статью, прямо на фразе — «критиковать всегда легче». Но порой промолчать так сложно, и при этом так хочется сойти за умного))) Промолчи и фраза «молчание золото» тебя отблагодарит. Но нет, распирает меня от желания высказаться.

Возможно правительство в предверии президентских выборов прозрело в отношении того, что в стране у части населения огромные суммы задолженностей по алиментам, а это означает вырванные средства из бюджета домохозяйств, и сходу с мотивировкой предложило в корне решить этот вопрос путем создания электронного реестра должников.

Тут ключевое слово «ЭЛЕКТРОННОГО». Нравится Мишустину цифра)))

Чем руководствуется правительство в своем предложении:

«Позорный» реестр взовёт к совести алиментщика, он устыдится своего поведения. Тем самым это сподвигнет его к поиску новой работы с более высоким доходом, он откажется от постыдных предложений получения зарплаты в конверте и перестанет наконец-то прятаться от своего ребенка и конечно же пристава.

Не находите такую позицию государства наивной?

Более того, мне так хочется напомнить власть-имущим, что у созданной системы приставов инструментов для взыскания алиментов предостаточно, только они их не используют пока им не дашь «пинка». Может разработать механизм понуждения пристава исполнять свои обязанности не из под палки, а основываясь на должностной инструкции? Уверен, что электронный реестр в плане морального понуждения на исполнение обязательств по уплате алиментов — позиция не состоятельная, а если откровенно, даже вредная. Теперь пристав вообще расслабится и будет ждать когда должнику станет стыдно. И как такой реестр, который продублирует существующую базу исполнительных производств ФССП, может запустить этот механизм? При этом для взыскателя предполагаемый реестр БЕСПОЛЕЗЕН, от слова совсем.

Правда есть мыслящие в правительстве люди которые предложили СФР сообщать актуальные сведения о трудоустройстве и заработной плате должника по алиментам, это облегчит работу пристава, а точнее, сделает ее за него. Ну и пусть, тут важен конечный результат. Ведь от полученной информации от СВР пристав уже не отмахнется.

Сейчас приставы запрашивают сведения в соцфонде, ФНС, бюро кредитных историй и т.д. самостоятельно. Точнее, после того как ты им об этом ПИСЬМЕННО напомнишь)) Не напомнил, в лучшем случае такой запрос будет сформирован 1 раз в год.

И так итог:

Электронный реестр станет продуктом, на который будут выделены финансы, люди, а итог нулевой, если не считать увеличения работы пристава по заполнению «стены позора». Просочившаяся информация свидетельствует, что денег потратят треть от совокупного долга по алиментам в стране. Может...? А вот тут я сойду за умного и промолчу)))

Размышление на тему: «Как упростить установление требований в банкротстве.»

Порядок установления требований кредиторов – один из «больных» вопросов российского банкротства. Основная проблема здесь в следующем: в каком – судебном или досудебном – порядке они должны рассматриваться. С самого начала современной истории российского банкротства и до сегодняшнего дня модель установления требований всегда подвергалась критике. Кто бы ни устанавливал требования, многим кажется, что альтернативный вариант был бы эффективнее.

Исторические корни

Интересно посмотреть на тот порядок рассмотрения требований кредиторов, который был принят в дореволюционном праве. Тогда, по общему правилу, не требовалось судебного подтверждения требований кредиторов. Их рассматривало конкурсное управление (коллегиальный орган, участники которого избирались кредиторами, своего рода «коллективный арбитражный управляющий» того времени). Конкурсное управление – и только для целей решения единственного вопроса о рассмотрении требований кредиторов – на законодательном уровне признавалось «нижней степенью коммерческого суда». Это интересный опыт передачи судебной функции, прямо названной в законе в этом качестве, объединению частных лиц.

Если конкурсное управление не сомневалось в обоснованности требования, то само признавало его, без участия судебного органа. Но если по представленным кредитором документам оно не могло сделать однозначного вывода об обоснованности требования, то признавало претензию кредитора «подлежащей судебному разбирательству». В этом случае кредитор должен был обратиться с заявлением в суд.

Современные российские модели

За тридцать с небольшим лет существования нового российского законодательства о банкротстве сменилось три модели установления требований, последняя из которых используется сейчас:

1) модель 1992 года: рассмотрение требований кредитора арбитражным управляющим, решение которого могло обжаловаться в судебном порядке;

2) модель 1998 года: автоматическое установление требований, по которым не поступили возражения, и рассмотрение судом только тех требований, с которыми не согласен должник (в наблюдении) или другие кредиторы (во внешнем управлении и конкурсе);

3) модель 2002 года: рассмотрение требований арбитражным судом вне зависимости от того, поступили ли возражения на них или нет.

Насколько эффективна действующая модель?

В последние годы общее количество процедур банкротства в России радикально возросло за счет банкротства граждан (в банкротстве компаний ситуация, напротив, стабильна). В результате арбитражные суды вынуждены рассматривать около миллиона требований ежегодно (Верховный суд называет цифру в 900 тысяч требований в 2022 г. и 550 тысяч требований в первом полугодии 2023 г.) при том, что доля оспариваемых в апелляции и кассации требований не превышает 5% по данным того же Верховного суда.

Получается, что даже если судья тратит на рассмотрение каждого требования всего один час, требуется, чтобы ежегодно 500 судей потратили все свое рабочее время только на рассмотрение требований кредиторов в банкротстве. Согласно закону о бюджете на 2024 год в России сейчас чуть меньше 5 000 судей арбитражных судов. Таким образом, рассмотрение требований в банкротстве в судебном порядке должно занимать не менее 10% от их рабочего времени.

Естественно, что на это обстоятельство обращают внимание и сами судьи, и ВС как высшая судебная инстанция, и профессиональное сообщество. Можно сказать, консенсус о необходимости менять порядок установления требований, чтобы уменьшить нагрузку на судей, сложился уже несколько лет назад. Вопрос только в том, как именно изменить его.

Как сократить издержки при установлении требований?

Вплоть до декабря 2023 года, как правило, речь шла о том, что необходимо вернуть в процесс установления требований в банкротстве фигуру арбитражного управляющего, предоставив ему полномочия в этой сфере. Сначала предполагалось дать управляющему право рассматривать все требования, в том числе и те, по которым поступили возражения. И лишь в случае несогласия кредитора с решением арбитражного управляющего вопрос передается на рассмотрение суду. Эта модель была отражена в законопроекте Верховного суда 2018 года (№ 598603-7, его приняли в первом чтении). Концептуально она была очень похожа на модель 1992 года, при этом урегулирована в проекте гораздо подробнее. Однако сообщество арбитражных управляющих отнеслось к этой идее без особенного энтузиазма, так как передача арбитражному управляющему новой функции не сопровождалась в законопроекте дополнительными гарантиями.

В последние годы нормы об ответственности арбитражного управляющего становятся более строгими, а порядок его дисквалификации – более простым. Сложно признать положение арбитражного управляющего стабильным даже при отсутствии у него права рассматривать такие потенциально конфликтные вопросы, как установление требований кредиторов в спорных ситуациях. Поэтому при доработке проекта стали высказываться предложения о том, что арбитражный управляющий должен включать требования в реестр только при отсутствии возражений (как в модели 1998 года).

Модель нового проекта Верховного суда

Наконец, в декабре 2023 года Верховный суд представил в Государственную Думу новый законопроект № 516699-8. В нем предлагается механизм установления требований, внешне не похожий на три ранее известные модели. Требования кредиторов по-прежнему включаются в реестр через суд, арбитражный управляющий не вовлекается в этот процесс. Но при отсутствии мотивированных возражений участников дела о банкротстве (то есть в 95% случаев) судья рассматривает требование единолично без проведения заседания и вызова лиц, участвующих в деле.

Строго говоря, возможность рассмотрения требования без вызова участвующих в деле лиц есть и сейчас. Требования кредиторов, по которым не поступили возражения, могут быть рассмотрены судом без привлечения лиц, участвующих в деле (п. 5 ст. 71 Закона о банкротстве). Но сейчас закон прямо не устанавливает, что можно рассматривать требования без проведения судебного заседания. А если заседание все-таки надо проводить, хотя и без вызова сторон, то, по сути, в большинстве случаев судье и аппарату суда придется потратить почти столько же времени, сколько и для случая проведения заседания с участием сторон (понятно, что здесь имеются в виду не сложные спорные ситуации, а обычные требования, обоснованность которых проверить сравнительно легко и по которым не поступают возражения). Поэтому сейчас норма п. 5 ст. 71 Закона о банкротстве применяется нечасто.

Если же новый порядок, предложенный ВС, примут, то отказ от проведения судебных заседаний при отсутствии возражений на требование позволит сократить временные затраты судов, по экспертным оценкам, в два раза.

Что же касается издержек участвующих в деле лиц, включая конкурсных кредиторов, то они тоже будут несколько сокращены за счет отсутствия необходимости участия в заседаниях (хотя все документы будут подготавливаться и оформляться по-прежнему).

В целом, стоит позитивно оценить предлагаемый в новом законопроекте вариант установления требований. Хотя он и не в такой степени снижает нагрузку на суды и издержки участников дел о банкротстве, как механизм с арбитражным управляющим, но он и не предполагает радикального пересмотра действующей системы рассмотрения требований и может быть внедрен без особенных эксцессов. Кроме того, принятие этого варианта может позволить сократить общие сроки процедуры банкротства, которые уже приближаются к четырем годам (применительно к банкротству юридических лиц).