Подгорнов

Про Газу

У нас новый мирный план от Вашингтона. Ключевые моменты: прекращение огня, обмен заложников, вывод израильских войск и временное управление сектором под международным надзором. Центральная роль отводится Трампу: именно он собирает коалицию и задает правила. Для легитимности в конструкцию встроен британский элемент — Тони Блэр рассматривается как возможный координатор переходного правительства. Но это скорее фасад, чем полноценный возврат Лондона в статус архитектора новой конструкции. Реальные рычаги по ресурсам и политический контроль остаются в руках Вашингтона.

Европа в целом оказывается в положении «платёжника». Брюсселю предлагается финансировать восстановление и гуманитарные пакеты, не получая пропорционального влияния на политическую архитектуру будущего Газы. Для Британии ситуация двуслойная: персональное участие Блэра укрепляет образ «особого партнёра», но не возвращает стране позиции, которыми она обладала в ближневосточной политике ранее. И большой вопрос, насколько Блэр близок к нынешней администрации Даунинг стрит.

Россия получает пространство для манёвра. Во-первых, на уровне Совбеза ООН можно добиваться расширения международного надзора за счёт включения арабских и не западных стран. Это переводит инициативу из англо-американской в по-настоящему многостороннюю плоскость, усиливая дипломатический капитал Москвы в регионе. Во-вторых, речь идёт о перспективах восстановления — реконструкции энергетики, водной инфраструктуры, портов. Если средства распределяются через многосторонний траст, у российских компаний появляется шанс войти в эти проекты.

И, наконец, в политическом плане Россия выигрывает при любом исходе. Если план будет реализован в формате широкой коалиции (с участием арабских стран, не западных держав и многостороннего траста для распределения средств восстановления), то Москва сможет заявить, что именно она добилась «инклюзивности» и превратила англо-американский проект в по-настоящему международный. Если же США ограничатся только собственным контролем при фасадной роли Британии, Россия получит аргумент: отсутствие реальной инклюзивности делает план нежизнеспособным. В обоих случаях баланс складывается не в пользу Европы и Лондона, которые остаются за бортом Ближневосточных процессов. Что на руку Кремлю в «главном противостоянии».

Поживем-увидим, но это самая жизнеспособная конструкция из предложенных за много лет. Трамп явно добавил себе международного политического веса. А для Москвы — это «окно возможностей», которое нужно реализовывать.

В России число вакансий превысило количество безработных, сообщили в Счётной палате РФ. При этом, больше всего вакансий представлено в Москве (210,8 тысяч) и Московской области (116,8 тысяч), а меньше всего — в Ненецкой автономной области (0,1 тысяч). Вице-президент «Опоры России» Пищальников заявил, что безработица в РФ в 2026 году останется на рекордно низком уровне — 2%. Однако регионы Северо-Кавказского округа показали в среднем наибольший уровень безработицы — 7,5%.

Всё это про мою тему #кризискадров

Низкая безработица — это вроде хорошо. Я часто слышу формулировки, что у нас и нет «кризиса кадров». Посмотрите на уровень безработицы!
Если бы всё было так просто.

Цифры в 2% фиксируют тех, кто активно ищет работу. Но они не учитывают людей на неполной ставке, в простоях, на «вынужденных отпусках» и с мизерной загрузкой. Если учесть эту «недозанятость», то реальная безработица выше официальной. Люди на рынке труда есть. Их немало. При этом парадокс в том, что бизнес и госструктуры продолжают чувствовать кадровый голод.

Разберемся почему так.
Вакансии и запросы сосредоточены в конкретных компетенциях и локациях. Т.е. нужны профильные и узкие специалисты в Нижнем Тагиле. А «лишние люди» — это у нас юристы в Москве. Этот дисбаланс, что у нас на рынке труда (1) много «общих» специалистов и мало «узких», и (2) много в центре и мало в регионах — это структурные проблемы нашей экономики.

Проблемищи. Я про них в цикле Кризис кадров много говорил. И предлагал решения.

Сейчас моя оценка, что у нас или период адаптации и перехода. Той самой перестройки экономики. Что люди переливаются в новые отрасли и из-за этого официальная безработица остаётся низкой. Либо это у нас эпоха охлаждения и простоев, которая даст резкий скачок безработицы в ближайшие годы. Потому что без инвестиций и расширений производств рынок труда будет сужаться и спрос на работника пойдет вниз.

Пока вроде развилка и есть шансы «перелить» юристов на производства. Т.е. перенести и развить нужные экономики компетенции в нужных регионах. Но это вопрос участия государства. Многое в ближайшие год-два зависит от действий властей. Надеюсь, что они видят проблему и работают над решениями.

Еще про новый бюджет
(немного политической лирики)

Жить в России станет очевидно дороже. Но это вовсе не означает, что от этого станет хуже. Подорожание может быть сигналом, что период простых (и дешёвых) решений завершается. Заплаточная политика — всё. Дальше качество жизни будет определяться не громкими обещаниями, а спокойной административной рутиной. Если мы заменим планы и презентации про «300 самолетов к 2030 году» на последовательные шаги здесь и сейчас, то нынешний спад можно превратить в укрепление фундамента нашей страны.

Нам нужны стабильные сроки вместо «от двух недель до бесконечности». Не постоянные пересмотры и корректировки, а, например, автосанкции для чиновника, который сорвал дедлайн. Нам нужно экономить на утечках по госзакупкам и госстройке. Там всё основные дыры.

Госденьги деньги должны идти не в «красивые проценты» и пиар, а в садики, школы и транспорт там, где люди реально живут. Госрегулирование должно идти через данные, а не через кипы справок. МСП нужно дать понятную цифровую экосистему, которая будет собирать данные для государства в автоматическом режиме.

Нам нужна адресность. Поддерживать не «всех понемногу», ради красивых лозунгов, а тех, кто обеспечивает занятость, кто платит налоги и развивает «человеческий капитал». Льготы, там, где есть эффект на экономику и на демографию. Гранты не «на развитие», а на конкретную услугу или выпуск конкретной продукции.

Ну и главное: нам нужно новое мышление чиновника. Не планировать идеальные картины на будущее, а работать с тем, что есть. Не обещать, а исполнять. Такой режим даёт не «рывок к 2030», а тихий, устойчивый рост год за годом. Меньше сюрпризов, меньше перегрева, больше предсказуемости. Вот главные «лозунги» на ближайшие годы.

Бюджет на ближайшие годы — это не красивая витрина, а просто нормальная жизнь. Средняя по ощущениям и планам, но от этого надёжная. Грубо говоря, нам нужно перестать строить воздушные замки и заняться ремеслом управления. Тогда всё получится. И люди для этого есть.

Про новую семейную ипотеку

Минфин намекает, что по семейной нас ждет «лестница» ставок: 12% на первого ребенка, 6% на второго, 4% на третьего. Декларируется это как демографический стимул. Но будем откровенны, реальная логика иная: выполнить задачу ЦБ по снижению перегрева на рынке новостроек и сократить расходы бюджета.

Прежняя единая ставка 6% работала как массовая субсидия спроса. Денег было слишком много и как эффект — быстрый рост цен при слабом росте доходов. Это очень даже нравилось застройщикам и их сверхдоходам, но в целом ухудшало доступность жилья для всех категорий.

Новые параметры льготной ипотеки переводят льготу из «массовой» в «адресную». Это чисто экономическое решение — адресность против массовости равна экономии. Субсидируется не весь пул заемщиков, а домохозяйства с более высокой социальной отдачей (второй и третий ребенок). Это снижает нагрузку на бюджет и по задумке сдувает ценовой пузырь на рынке жилья. Меньше «бесплатных» денег в систему — ниже разгон цен и меньше соблазнов для «маркетинговой магии» со стороны наших любимых застройщиков.

Как это должно работать? Сужение льготы перераспределяет спрос: первичный рынок теряет часть «легких» сделок, темпы повышения цен снижаются, конкуренция с арендой и вторичкой усиливается. Девелоперам придется больше работать продуктом (качеством жилья) и сервисом, а не только финансовым социнжинирингом. Для банков это снижение регуляторного и процентного риска в портфеле льготных кредитов. Всё это важно в условиях дефицита бюджета и «сложных денег», которые с нами надолго.

И отдельно про демографию. Без иллюзий.
Ставка 12% на первого ребенка можно считать не льгота. Это очевидно. Для значительной части семей платежи снова окажутся запредельными. Доля тех, кто дойдет до 4% на третьего ребенка, объективно невелика. Ипотека влияет на тайминг рождения, а не формирует мотивацию. Я про это много раз писал. Она помогает реализовать уже принятое решение, но редко формирует его. Отсюда стабильная низкая доля многодетных в структуре всех семей и даже среди семей с одним ребенком. Т.е. демографические задачи в плюс новая «лесенка» не решает. Но и в откровенный минус ситуацию не отпускает. Логика пока такая: быть бы живу.

И как всегда, дьявол в реализации. Я считаю, что обязателен автоматический репрайсинг: переход на более низкую ставку при рождении следующего ребенка без заявлений, комиссий и ручного согласования. Это делает адресность не лозунгом, а удобной процедурой. Родился второй — ставка пересчитывается до 6%. Появился третий — до 4%. В противном случае льгота превращается в бюрократию с потерей эффекта.

Ну и общий вывод. Да, нас ждет уход (значительной) части «первых детей» в аренду и отложенный спрос. Это нормальная цена за охлаждение, если цель сбалансировать рынок. Да, будет низкий охват ставки 4% и, как следствие, ограниченный демографический импульс. Но он и не был основным драйвером в старой модели. И опять же, нам нужно экономить бюджет и социальный выплаты.

Моё мнение, что главная задача новой семейной ипотеки — бюджетная дисциплина, при сохранении некоторых льгот для поддержки демографии. Очень прагматичный и «не раздутый» вариант.

Продолжаем небольшой цикл материалов: Миграция — это (не) проблема!
(3) #мигранты

Обсуждая миграцию, мы уже поговорили про отмену патентов и как оформлять работника в новых условиях. Но оставили в тени другую линию — репатриацию и возвращение русскоязычных семей. Эта тема напрямую связана с качеством человеческого капитала и с тем, насколько государство готово выполняет свои собственные обещания.

Программы переселения соотечественников формально существуют, но на практике превращаются в испытание. В 2024 году произошёл показательный случай: дети русскоязычных семей, приехавших в регионы по программе репатриации, не смогли поступить в школы. Формальный повод — они не прошли тестирование по русскому языку, обязательное для детей иностранных граждан. Но правительство ещё зимой того же года освободило репатриантов от этой процедуры. Проблема оказалась не в детях, а в том, что чиновники на местах не синхронизировали свои действия с принятым решением.

Этот пример демонстрирует разрыв между политическими декларациями и практикой. Одни органы выпускают постановления, другие продолжают действовать «по инструкции», а школы предпочитают перестраховаться. В результате семьи, приехавшие «домой», сталкиваются с барьером, которого не должно быть.

Это нужно изменить. Правильным будет создать отдельный режим для репатриантов. Не через тот же коридор, что для временной трудовой миграции. Семьи «новых россиян» должны получать упрощённый статус с гарантированным доступом к образованию и медицине.

Также можно выработать единые правила приёма детей в школы. Нужен прямой приказ Минпросвещения: дети из русскоязычных семей зачисляются без тестов.

Третье — сопровождение. Горячая линия и уполномоченные в регионах, чтобы шел быстрый разбор конфликтных случаев. Это вопрос доверия: люди приезжают по официальной программе и ожидают прозрачных условий.

Четвёртое — "русская карта". Цифровой инструмент, подтверждающий происхождение и открывающий доступ к социальным услугам. Такой документ можно интегрировать с госуслугами и региональными сервисами.

Нам сейчас важно показать, что политика государства не только про ужесточение правил для низкоквалифицированного иностранного потока, но и реальная поддержка своих. Разделение двух каналов очевидно:
— временные рабочие руки: жёсткий контроль, без семейной нагрузки;
— репатрианты: упрощённый въезд, гарантии и интеграция.

Такой баланс отвечает и запросу общества, и стратегической задаче по укреплению человеческого капитала. Также отдельно можно говорить про то, что мы готовы принимать «культурную Россию». Т.е. тех граждан зарубежных государства, которые по происхождению и отношению к культуре видят себя россиянами.

В четвёртой части цикла перейдём к экономике. Рассмотрим, где стране действительно нужны временные мигранты, а где эффективнее инвестировать в автоматизацию и обучение собственных кадров. Речь пойдёт о квотах, отраслевых планах и о том, как измерять не «число мигрантов», а производительность труда.